ФСК поручила органам армейской контрразведки подобрать в действующих танковых частях кандидатуры военных для отправки в Чечню.
При этом об официальном вводе войск в Чечню речи не шло: военнослужащие должны были ехать тайно, участвовать в боях, не имея знаков различия на форме, техника также не должна была иметь опознавательных знаков.
Участникам военных действий назначалось вознаграждение: три миллиона (тогдашними, неденоминированными рублями) — за подготовки бронетехники к бою, 25 миллионов — за легкое ранение, 50 — за ранение средней тяжести, 70 миллионов — за тяжелое. В случае гибели обещалось выплатить родственникам 150 миллионов.
Таким образом, фактически имела место вербовка наемников среди действующих военнослужащих российской армии. Военнослужащий, согласившись стать наемником, подписывал контракт, составленный в одном экземпляре. После подписания контракта офицер сразу получал на руки один миллион рублей.
В начале ноября представители спецслужб объезжали дислоцированные в Подмосковье части, встречаясь с офицерами — кандидатами в наемники. Встречи проходили в режиме полной секретности, на них не присутствовали даже сотрудники военной контрразведки, подбиравшие эти кандидатуры.
Точное число завербованных армейцев до сих пор неизвестно, но, по данным газеты «Известия», только в Кантемировской дивизии согласились ехать в Чечню 22 действующих военнослужащих и 31 уволенный в запас, на Высших офицерских курсах «Выстрел» — 8 действующих офицеров и два прапорщика, уволенные в запас, в 18-й мотострелковой бригаде — 4 офицера, 6 прапорщиков и 3 солдата.
Согласно итогам расследований «Известий», проводившихся в середине 90-х и собранных Александром Черкасовым на сайте «Полит.ру», помимо ФСК и Минобороны в подготовке секретной операции принимало деятельное участие и Министерство по делам национальностей. В частности, замминистра Александр Котенков непосредственно курировал сбор военных на аэродроме в Чкаловске и их отправку в Моздок.
Именно с участием Котенкова произошел серьезный инцидент, чуть не перечеркнувший весь режим секретности. Командир Кантемировской дивизии, узнавший о том, что его бойцов отправили в Чечню, только после того, как они уже отбыли из части, послал вдогонку за ними своего начальника штаба. Офицер приехал в Чкаловск и успел застать там «волонтеров».
Между ним и Котенковым произошел конфликт, в результате которого кантемировцы все же поехали обратно в свою часть. Котенков во время ссоры пообещал, что военные все равно отправятся в Чечню. И действительно, через несколько дней начальник Генерального штаба генерал Колесников позвонил командиру дивизии и потребовал отправить всех подписавших контракты в Моздок.
Несколько дней кантемировцы и другие военнослужащие изучали в Моздоке танки Т-72, на которых им предстояло идти в Чечню. Дело в том, что подмосковные танкисты проходили службу на танках Т-80, и нужно было время для того, чтобы освоить новую для них машину. Всего подразделения «чеченской оппозиции» получили 40 машин, 16 из которых были укомплектованы русскими экипажами.
Одновременно шла идеологическая обработка солдат и офицеров: им объясняли, что народ Чечни ненавидит Дудаева, с нетерпением ждет освободителей, а армия Ичкерии вообще не представляет никакой серьезной военной силы.
В Моздоке «волонтеров» наделили псевдонимами, отобрали у них все документы, приказали удалить с одежды все знаки различия российской армии. Были сформированы колонны — «чеченские бойцы» выполняли роль пехотного прикрытия танков, с воздуха наступление должны были прикрывать вертолеты Ми-24 — тоже с русскими экипажами и тоже без опознавательных знаков на борту.
https://openrussia.org/post/view/1122/
Chechenews.com
21.11.18.