«Русские» понимают свободу как пить и ничего не делать

Генерал-майор Альфред Нокс, служивший в 1911-1917 гг. военным атташе британского посольства в России, в своих мемуарах «Вместе с русской армией» оставил интересные зарисовки революционного времени 1917 года.

Россию, как пишет Нокс, захлестнули после Февральской революции митинговщина и анархия, обусловленные особенностями политической культуры русского народа, понимающего свободу как «свободу говорить и ничего не делать»:

«Когда победила «свобода», не было ничего удивительного в том, что всеми овладело стремление избирать и быть избранным. И никто из тех, кто был знаком с русским характером, не удивлялся тому, что «свободу» здесь понимали как свободу без конца говорить и при этом ничего не делать».

Нокс приводит характерное мнение на этот счёт своего русского слуги Ивана:

«По его словам, в Михайловском манеже назначены ораторы, которые просвещают народ. Любой может туда попасть по желанию. Это представляется моему слуге пределом человеческого счастья. Туда может каждый прийти и выговориться, а потом свободно слушать, что говорят другие, — радуется Иван».

Другая важная характеристика простонародных русских, кроме невежества и неграмотности — «они подобны детям, не понимающим последствий своих поступков».

Ещё одно важное наблюдение Нокса – отсутствие патриотизма у русских, точнее у крестьян. Он говорит, что не встречал в Европе ни одного столь антипатриотичного народа. Армия держалась только на кнуте европеизированных офицеров, на страхе наказания у солдат.

Положение стало сильно ухудшаться в 1916 году, когда на смену кадровому офицерству, преимущественно из дворян, выбитому первым годом войны, стали приходить наспех обученные прапорщики из разночинцев. Справиться с крестьянской массой это офицерство было не способно.

Среди объяснений отсутствия у солдат приверженности общенациональным интересам и патриотизма Нокс называет крестьянскую специфику восприятия «родины»: «Для среднего русского крестьянина его страной является собственный очаг на Волге или на Урале, где он родился и куда, как ему кажется, немцы никогда не смогут дойти. А если и дойдут, говорят они, то немцам нужны только города, что ему брать в нашей избе? Пусть город и воюет с немцем, а нам этого не надо».