Секретные свидетели в политических делах не редкость. Как правило, они появляются, когда нет никаких доказательств преступного умысла, а преследование мирной группы вызывает недоумение. Наиболее типичный сюжет: «Я был на собрании этих радикалов (бандеровцев/ крымских татар/ мусульман/ националистов/ анархистов) и услышал там такое… Потом еще раз сходил и услышал тако-о-ое… А теперь боюсь за свою жизнь и не скажу, кто я».
Вот что произошло, например, на суде по делу Олега Сенцова. Некий человек под псевдонимом «Александра Смирницкая» утверждал, что присутствовал на собраниях проукраинских активистов в Симферополе, при этом о себе говорил то в женском, то в мужском роде. Секретные разговаривают измененным механическим голосом, по которому нельзя понять ни пол, ни возраст говорящего. На какой-то вопрос «Александра» отрапортовала: «Так точно!» Сенцов на это захлопал в ладоши и получил замечание за шумное поведение.
Другой секретный (на том же процессе) на вопрос, вел ли один из фигурантов деятельность до или после референдума, заявил: «И до, и после информация поступала».
Немало секретных свидетелей в «деле 26 февраля», среди них и люди, по легенде являющиеся крымскими татарами и наблюдавшие деятельность Меджлиса изнутри. Режиссер Галина Джикаева, вынужденная уехать из Крыма, поставила необычный спектакль, где очевидцы тех событий заочно оппонируют свидетельским показаниям. Два секретных крымских татарина начинают свои показания подозрительно одинаково: «Я ранее входил в Президиум Меджлиса крымскотатарского народа Республики Крым. Кроме меня в Президиуме было 14-15 человек».
Представители Меджлиса в документальном спектакле говорят, что Президиум состоит из 11 человек. На сайте указано, что в Президиуме 12 человек. Возможно, количество людей менялось, но в любом случае это не того порядка цифра, чтобы ее не запомнить, тем более входя в состав координирующего органа. И тем более так одинаково не запомнить. Кроме того, продолжают критиковать компетентные люди, после слов «Меджлиса крымскотатарского народа» никто из крымских татар не добавляет «Республики Крым». Это палево автора-бюрократа.
Зачем же нужны эти свидетели? Один из них, не жалея красок, рисует демонического Чийгоза, который будто бы уже заранее попросил не приводить на митинг женщин и детей: «Как только Чийгоз давал словесные указания, толпа тут же активизировалась… Было очевидно, что люди ему подчиняются». В один момент Чийгоз даже повернулся к секретному свидетелю и сказал: «Я выбью их отсюда».
Когда сторонники «Русского единства» были вытеснены из дворика, Чийгоз якобы снова решил пооткровенничать с секретным свидетелем и заявил: «Сразу надо было так сделать». Секретный понял, что Чийгоз под «так сделать» имел в виду «путем избиения и применения насилия вытеснить» оппонентов. Второй рассказывает примерно то же самое, только… со ссылкой на первого. Сам, мол, не видел, но тот мне рассказал. В итоге получается как бы два свидетеля. А если бы тот первый ещё кому рассказал, было бы уже три.
Но с третьим секретным «крымским татарином» не сравнятся первые два! Тот и в Меджлис не входил, зато знает от знакомых, что «данная организация имеет преступный уклон». Более того, он знает (слыхал), что в Меджлисе есть Отдел охраны и разведки. Он и на митинге-то не был, но знает от знакомых… От «дела 26 февраля» перейдем к менее известному делу. Багир Казиханов получил в Ульяновске три с половиной года. На первый взгляд, он ничего особенного не делал: любил книги турецкого богослова Саида Нурси, представляющие собой мирные трактовки Корана, собирал интересующихся и читал Нурси вместе с ними.
И только секретные свидетели поведали миру о том, что есть и организация, и внешнее финансирование, и экстремистская деятельность в интересах Турции (отделить Ульяновскую область…). Сами они на собрания для чтений не ходили (а то бы тоже были преступниками), в гостях у Казиханова не были, но почему-то именно им он рассказывал больше, чем всем остальным, хотя вообще-то «соблюдал правила конспирации». Оба секретных свидетеля заявили о себе как о мусульманах, постоянных прихожанах мечети. В приговоре о каждом из них написано, что религиозные обряды намаза «подробно описать не может, так как плохо их знает».
Примеров использования секретных свидетелей в политических репрессиях много: они есть в деле Савченко, в делах «Хизб ут-Тахрир». Даже в Болотном деле был секретный юноша, якобы интересовавшийся анархистами и тусивший на собраниях «Автономного действия» (где якобы ругали Гаскарова за то, что не платил членские взносы). Он не мог рассказать, кто он, потому что боялся расправы со стороны «многочисленных фанатиков» (sic!) Гаскарова. Видимо, фигура Алексея «правоохранителям» показалась столь масштабной, что они решили на всякий случай дать побольше экстремизма.
В общем, чем больше вероятность получения звезды за «расследование» дела, тем больше вероятность появления в нем секретных свидетелей. А если кратко, то секретные свидетели — это менты.
Источник: grani.ru
03.03.16.