На Ивана слава, а виноват-то Савва. Русская пословица.
Обвинять другого человека с целью оправдать зло, ему причиненное.
Было ль то, аль нет не знамо, но молва идет, что, дескать, мать-олениха подала челобитную в Администрацию Царя зверей. Горюшко горькое с ней приключилось: три шакала – Ахсарбек, Бибо и Георгий, ее оленёнка задрали. Посему она просила на них управы царской. Бояре на царёвой грамоте выцарапали указ и «в целях объективного и всестороннего рассмотрения» отослали челобитную… шакалам. Между строк указа был другой сказ: «Челобитчицу сожрать немедля, дабы не досаждала боярам, отвлекая их от харчей царских…» Вот с той-то поры об оленихе ни слуху да ни духу: то ли трясина утянула, то ли в утробы шакальи «самочинно» угодила…
Три шакала – это собирательный образ. Их прототипами являются бывший глава РСО-А и духовный светоч ее властей А. Галазов, шеф карательного ополчения Б. Дзуцев и полицай-министр Г. Кантемиров. Они олицетворяют собой осетинские власти, каждое новое поколение которых проявляет себя весьма достойным продолжателем шакальих начинаний Ахсарбека, Бибо, Георгия и прочей экстремистской нечисти.
К чему сей сказ? Все обращения к федеральному центру за прошедшие 25 лет по поводу нарушения прав и свобод 61 тыс. ингушей в г. Владикавказе и Пригородном р-не переправляются осетинским властям и прокуратуре. Естественно, они, пройдясь по ним катком «правовой» вседозволенности, выдают заявителям экстремистские ляпы об отсутствии в РСО-А каких-либо отклонений от Конституции РФ и законов…*
В частности, в последней «депеше» прокуратура РСО-А извещает Х. Костоева, что она «провела (!) правовой анализ Постановления Верховного Совета Северо-Осетинской ССР от 10. 11. 1992 г. № 315 «О вероломной агрессии ингушских национал-экстремистов и мерах по обеспечению безопасности, законности и правопорядка в республике (далее Постановление № 315). Оно не обладает всеми признаками нормативного правового акта, определенными постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 29. 11. 2007 г. № 48 … (и) ст. 2 Закона РСО-А от 14. 11. 2014 г.»**
Исходя из этого лживого посыла, прокуратура не нашла оснований для принятия мер прокурорского реагирования в целях отмены Постановления № 315. Она «наводит тень на плетень». Говоря словами ст. 2 Закона РСО-А, парламент принял Постановление № 315 в качестве «нормативного правового акта, (который) содержит правовые нормы, направленные на изменение или прекращение существующих правоотношений» между властями и ингушской частью населения, выдворенной из Пригородного р-на и Владикавказа в ходе вероломной агрессии осетинских национал-экстремистов во главе с А. Галазовым. «Изменение (этих) правоотношений» выразилось в дискриминации 18 тыс. ингушей,*** проживающих сегодня в Пригородном районе. «Прекращение существующих правоотношений» проявилось в том, что 43 тыс. ингушей — вынужденных переселенцев (без учета родившихся после бойни 1992 г.), полностью лишены права на свою недвижимость и возвращение в отчий край.
Во-вторых, отсутствие в Постановлении № 315 «всех признаков нормативного правового акта, определенных постановлением Пленума Верховного Суда РФ» никак не означает его законности. Доказательством чего служит более весомая правовая база, как Конституция РФ, по отношению к которой названные прокуратурой РСО-А акты находятся в подчиненном состоянии. На момент его принятия действала Конституция РСФСР 1978 г., статья 172 которой гласила: «никто не может быть признан виновным в совершении преступления … иначе как по приговору суда и в соответствии с законом».
Таким образом, парламент Северной Осетии принял антиконституционный акт, обвиняющий ингушский народ в агрессии до проведения расследования, не говоря уже о приговоре суда. Правовая база того времени представляет совсем другую картину. В частности, Президиум Верховного Совета РФ Постановлением от 13. 01. 1993 г. признал осетинское ополчение и гвардию «незаконными вооруженными формированиями», в просторечии, бандами. Они проявили свою суть в бандитизме, организации и участии в массовых беспорядках, разбое, нарушении неприкосновенности жилища граждан* и захвате заложников.
Данный вывод находит подтверждение в многочисленных фактах, приведенных в уголовном деле №18/92642-92 о событиях 1992 г., расследованном Генпрокуратурой РФ. Его материалы четко свидетельствуют о вероломной агрессии осетинских национал-экстремистов против ингушей, проживавших в г. Владикавказе и Пригородном р-не.**
О незаконности Постановления № 315 также свидетельстует ст. 34 Конституции РСФСР 1978 г., которая запрещает «всякую проповедь … вражды по … национальным признакам». Этот же акт был направлен именно на возбуждение ненависти осетин к ингушам. Подобное деяние Уголовный Кодекс РСФСР 1960 г. (ст. 74), действовавший на момент принятия Постановления № 315, расценивал как «пропаганду… агитацию с целью возбуждения национальной вражды или розни» и определял наказание в виде «лишения свободы на срок… до трех лет…» Эта статья относилась к Особенной части УК, глава 1 которой называлась (!) «Государственные преступления».
Если исходить из норм данного УК, то принятие Постановления № 315 являлось и должностным преступлением, выразившемся в «злоупотреблении или превышении властью или служебным положением (служебными полномочиями) … причинившем существенный вред охраняемым законом правам и интересам граждан» (ст. 170, 171). Такие деяния наказывались лишением свободы сроком, соответственно, до 8 и 10 лет.
Прокуратура Северной Осетии в 1992 г. также «отличилась», проявив халатность — «невыполнение или ненадлежащее выполнение… своих обязанностей… причинившее существенный вред… охраняемым законом правам и интересам граждан» (ст. 172 УК). Виновникам гарантировалось наказание – лишение свободы сроком до трех лет…
Следовательно, исходя из правовых норм Конституции РСФСР 1978 г. и УК 1960 г., парламент Северной Осетии, приняв Постановление № 315, совершил государственное преступление. Руководство прокуратуры 1992 года, не предприняв мер для его отмены, совершило должностное преступление, а также стало соучастником государственного преступления. Нынешний ее состав, как и осетинского парламента, отказываясь от мер по отмене Постановления № 315, уже в соответствии с Конституцией РФ 1993 г., УК 1996 г. (гл. 29) и антиэкстремистским законом, совершает «особо опасное государственное преступление».***
Далее прокуратура заявляет, что «нормы Постановления № 315 … в части носят рекомендательный характер, в части устанавливают адресные разовые поручения». Что же «рекомендало» осетинскому народу это Постановление? Оно не рекомендовало, а, напротив, именем «нормативного правового акта» высшего органа государственной власти предписывало признать ингушский народ агрессором. А прокуратура, попирая российское право и игнорируя материалы уголовного дела № 18/92642-92, разделяет и всемерно поддерживает эту политическую и идеологическую установку парламента.
Особо следует остановиться на выражении прокуратуры о «рекомендательном характере» Постановления № 315. Пришлось изрядно покорпеть над Конституциями РФ, законами и Уголовными Кодексами в поисках «правовой находки» прокуратуры о допустимости принятия властями субъектов РФ «рекомендаций» экстремистского пошиба. Потуги были тщетны – российское право не располагает такими юридическими нормами.
Неужели в прокуратуре РСО-А ошиваются дремучие невежды?!.. Ведь подобного рода правовую нелепицу не написал бы даже студент, изучающий юриспруденцию. Так вначале и подумал, но поразмыслив, понял, что осетинская прокуратура таким образом цинично демонстрирует свою экстремистскую наглость, во всеуслышанье заявляя, что Конституция РФ и законы для нее пустое место.
Такого же рода доводы приводит прокуратура и об экстремистской Резолюции второго съезда осетинского народа от 22 мая 1993 г. (далее Резолюция) о ингушской агрессии и невозможности совместного проживания ингушей и осетин. Она, по ее мнению, «не является правовым актом, так как не издана органом государственной власти республики, следовательно, отмене не подлежит. Решение съезда носило (!) рекомендательный характер и также утратило свою актуальность». Но ни Конституция РСФСР 1978 г., ни УК РФ 1960 г., по ранее изложенным доводам, не допускали принятие общественными организациями, съездовскими сборищами и отдельными гражданами незаконных решений «рекомендательного характера», направленных на разжигание межнациональной розни и вражды. Вершителям таких преступных «рекомендаций» грозила уголовная ответственность. Подобная трактовка этой проблемы сохранена и в Конституции РФ 1993 г., антиэкстремистском законе и УК РФ 1996 г.
Характер тождественной политической и правовой нелепости имеет и заявление «государева ока» РСО-А об утрате актуальности Постановления № 315 и Резолюции. И здесь читателю следует обратить пристальное внимание на следующую прокурорскую «оговорку по Фрейду»: сегодня «данное постановление не имеет юридической силы ввиду (!) ИСПОЛНЕНИЯ (выделено мной — Х. Ф.), предусмотренных в нем рекомендаций и мероприятий организационного характера и правовых последствий не несет».
Как уже было отмечено, базовая «ценность» Постановления № 315 и Резолюции заключалась в признании ингушей «вероломными агрессорами…» Следовательно, прокуратура, «фрейдовской оговоркой», признает верность «рекомендаций» этих актов и констатирует, что их установка давно уж приведена в исполнение, т.е. она, в качестве идеологического дерьма, закачена в сознание осетинского народа. И сие дерьмо, по логике прокуратуры, подлежит сбережению, а не выковыриванию, выжиганию огнем истины и закона…
Исходя из логики прокуратуры, раз ингуши – агрессоры, то, значит, совершенно оправданы и все последующие меры с расистско-фашистким душком или, как она вещает – «правовые последствия», осуществленные властями СО вслед за пресловутым Постановлением № 315 и Резолюцией. Именно такую картину и «рисует» прокуратура уже 25 лет в тысячах ответах на обращения ингушских заявителей, нагло демонстрируя полную поддержку экстремистским правовым актам и деяниям осетинских властей, совершенным уже после принятия Постановления № 315 и Резолюции.
Во-вторых, заявление прокуратуры о том, что «постановление № 315 не несет … правовых последствий» является образцом абсолютной лжи. На его фундаменте был забетонирован морально психологический климат взаимной неприязни и розни между ингушами и осетинами, сотворенный, по свидетельству Генпрокуратуры, галазовщиной; местами полностью либо частично реализована идея о невозможности совместного проживания ингушей и осетин и осуществлен ряд других расистско-фашистских мер.
Являлось ли принятие Постановления № 315 и Резолюции чем-то необычным, экстраординарным для осетинских властей и ее общественных организаций? Нет, это было всего лишь продолжение их экстремистской политики, развернутой тремя годами ранее. Анализом на основе российского права доказывается ее экстремизм, который, в свою очередь, подтверждается документами федерального центра.
В доказательство экстремистской политики властей Северной Осетии приведем примеры наиболее значительных ее этапов в виде «законодательных» актов, принятых парламентом. Ими был вымощен путь к геноциду 1992 г. и они послужили «правовой» основой для принятия Постановления № 315 и Резолюции.
Первое. По слову Генпрокуратуры, 14 и 23 сентября 1990 г. парламент принимает, «противоречащие законодательству решения о моратории на прописку и продажу домов в республике… (Они) препятствовали возвращению граждан в места прежнего проживания и обоснованно были восприняты (ингушами) как ущемление своих прав».
Второе. Незаконное введение парламентом СО ССР 20 апреля 1991 г. режима чрезвычайного положения в г. Владикавказе и Пригородном районе. Генпрокуратура РФ опосредованно признала его незаконность, сообщив, что к его исполнению были сопричастны «незаконные вооруженные формирования» ополченцев и гвардейцев, «организовывавших патрулирования, пикетирования, досмотр транспорта и граждан». Отмечались «случаи незаконного применения оружия» со смертельным исходом, что «подтверждает (!) вывод следствия о дестабилизирующей роли народного ополчения».
Однако более основательное доказательство незаконности ЧП предоставляется правовой базой того времени. Конституция РСФСР 1978 г., не имея правовой нормы как «чрезвычайное положение», возлагала «охрану государственного порядка, прав и свобод граждан» исключительно на федеральный центр (п. 5, ст. 72). Во-вторых, Закон РФ «О чрезвычайном режиме» № 1253-I принят 17 мая 1992 г., а осетинский парламент ввел свой режим ЧП (!) за 13 месяцев до этого.
И далее – особое внимание!.. Осетинский режим ЧП был утвержден только 12 июня 1992 г. Постановлением Верховного Совета РФ, т.е. через 1 год и 52 дня, хотя ст. 11 и 12 закона РФ «О чрезвычайном режиме» обязывали утвердить его в течение 72 часов. Лимит законности режима ЧП был превышен на 10 008 часов. На незаконность его введения накладывается беззаконие его осуществления, по слову Генпрокуратуры РФ, «силами и средствами всех родов войск регулярной армии, а также внутренними войсками МВД РФ». Однако их привлечение было допустимо лишь после утверждения режима ЧП парламентом РФ (ст. 3 Постановления ВС РФ «О чрезвычайном положении в Северо-Осетинской ССР» от 12 июня 1992 г. № 2990-1).
Третье. В дополнение к пункту два следует вспомнить слова Генпрокуратуры РФ о «незаконных вооруженных формированиях» гвардейцев и ополченцев, шаставших в зоне ЧП с бандитскими полномочиями. Вот их-то напрямую и подчинил себе А. Галазов за три дня до начала этнической чистки, приняв, как свидетельствует Генпрокуратура, незаконные Постановления ВС СО ССР № 317 и 318 от 27 октября 1992 г.
Четвертое. Осетинский парламент 15 ноября 1991 г. принял Постановление «О создании республиканской гвардии и Комитета самообороны СО ССР». Генпрокуратура РФ четко признает, что «акты… о создании незаконных вооруженных формирований… противоречили Конституции РСФСР…»
Пятое. Верховным Советом СО 21 мая 1992 г. было принято незаконное решение о «доукомплектовании гвардии, форсировании производства (!) боевого оружия на предприятиях г. Владикавказа» для вооружения ополчения и гвардии.
Шестое – особое. Обобщающее заключение об экстремистской сути осетинских властей, написанное не злокозненным ингушским «экстремистом» и «агрессором», а Генпрокуратурой спустя три года после принятия Постановления № 315 и Резолюции, гласит: власти Осетии «разжигали межнациональную рознь и ненависть, ведя диалог с ингушской частью населения только с позиции силы, избрав путь превосходства силы и непримиримости (нетерпимости), насаждения негативных стереотипов о «ленивых» и «коварных» ингушах, оскорбляющих действий в (их) отношении».
Столь жесткие обвинения Генпрокуратуры РФ и «вынудили» меня сделать свой ядовитый журналистский выпад против власть имущих Северной Осетии, воткнув им в глотку кинжал презрения и брезгливости. Не ведаю, но питаю надежду, что Господь, за зло Карающий, за добро Воздающий, насадит-таки их низменные души на огненный меч Своего возмездия.
Пока же, до Суда Божьего, констатирую, что вышеизложенные факты Именем Российской Конституции, Парламента РФ, УК РФ и Генпрокуратуры РФ свидетельствуют: власти Осетии более четверти века утопают в трясине законотворческого бандитизма и политического разбоя, направленного против ингушского народа и территориальной реабилитации всех репрессированных народов России. Они жестко и свято блюдут свой негласный боевой девиз: «Ни шагу назад!.. За нами – бастион идеологического дерьма от А. Галазова, Ку-клукс-клана и А. Гитлера!..»
Исходя из этих позиций, какое жалкое зрелище представляет собой прокуратура – элитная служанка осетинских властей, а не российского права!.. И, во-вторых, до чего же, если брать в целом, отвратен форпост – «опора и надёжа» российская на Кавказе!.. Самое поразительное и постыдное состоит в том, что сей пост экстремистской подлости и зла функционирует в стране, в которой власть и общественность всегда воспитывали граждан в презрении и ненависти к американскому расизму и германскому фашизму.
Осталось только с горечью констатировать, что Российское государство в лице осетинских властей, говоря словами фюрера Всея Осетии А. Галазова, «пригрело на своей груди змею». С ее жала непрерывно сочится яд глумления и осквернения памяти более двадцати миллионов наших соотечественников, павших в борьбе с фашизмом…
Хамзат Фаргиев
http://www.proza.ru/2017/08/14/1147
Примечания
* Отписка зампрокурора РСО-А Ефименко П. И. руководителю пресс-центра Демсоюза Ингушетии «Нийсхо» (Равенство) Х. Костоеву от 10. 02. 2017 г. № 22 – 60 – 2017.
** Прокуратура имеют в виду следующие акты:
а) постановление Пленума Верховного Суда РФ «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части»;
б) Закон РСО-А «О нормативных правовых актах РСО-А».
*** Цифры о вынужденных переселенцах приведены по данным миграционной службы Ингушетии по состоянию на 1 декабря 2016 г.
* По первым трем преступлениям УК РСФСР предусматривал наказание в виде лишения свободы сроком до 15 лет (ст. 77, 79, 146), по четвертому – до одного года (ст. 136).
** Постановление Генпрокуратуры РФ о прекращении уголовного дела № 18/92642-92 по событиям октября-ноября 1992 года от 8 февраля 1995 г. за подписью помощника Генпрокурора РФ Чуглазова Г. Т.
https://spog92.wordpress.com/2013/05/08/
*** Закон РФ «О противодействии экстремистской деятельности» от 25 июля 2002 г.
На фото – картина ингушской художницы Индиры Ильясовой «Мера жизни». Образ А. Гитлера — духовного отца А. Галазова и его преемников (А. Дзасохова, Т. Мамсурова, В. Битарова), крайне уместен к статье в качестве иллюстрации.
Отдел писем
Chechenews.com
15.08.17.