Репортаж из зала суда, где собрались палачи и жертвы
На перекрестке у Краснодарского краевого суда топчутся казаки. В самом суде полиция, приставы и спецназ Министерства юстиции — в зеленой форме, с кобурами на ногах, в бронежилетах и наколенниках.
Прокурор Светлана Некоз из Генпрокуратуры убеждает Ольгу Богачеву (у нее в 2003 цапки убили сына и мужа), что деньги у бандитов надо отсудить.
— Но мы не хотим их денег, — говорит Ольга. — Мы всей семьей решили…
— Вы можете помогать детям-сиротам, — продолжала гнуть свое прокурор. Она же сообщила, что вопрос о материальной компенсации на сегодняшнем процессе решен не будет — средства цапков еще надо найти. По слухам, на счетах самого Сергея Цапка обнаружилось чуть больше 60-ти тысяч.
Рядом стоит Света Сребная, потерявшая в 2010 в доме Аметовых дочь и внука. Она рассказывает, как друзья внука, которым теперь по 17 лет (а было, как и Павлику, по 14), собирали подписи под наивным ходатайством, чтобы «цапки не вернулись в станицу», а адвокаты защиты посмеялись над этим детским документом. Света Сребная и Оля Богачева — родные сестры, потерявшие своих близких с разницей в семь лет, и это самое невыносимое во всей кущевской истории.
Ольга Богачева и Светлана Сребная. Фото: Анна Артемьева/«Новая газета»
В холле толпились родные всех 19 человек, убитых бандой. На лавочке у двери в зал заседаний сидят три бедно одетых женщины — мама, сестра и жена Александра Иванова. Их горе самое старое — этого фермера цапки убили еще в 1998 году.
«Мы 15 лет этого ждали, — сдержанно говорит его сестра Галя журналистам. — Чего радоваться. Брат не встанет».
«Ну да, мы сразу знали, что цапки. У Саши не было других врагов. Он поднялся из бедной семьи. Обрабатывал 80 гектаров чужой земли и 15 имел свои. Они приезжали, чтобы он платил, он сказал, что не будет. Его убили, и тогда остальные фермеры начали платить. Все все знали. Мама моя ходила в милицию, ходила эти годы — а ей говорят: не мешайте следствию».
(Ничего этого в деле нет, и в приговоре нет, но потерпевшие уже смирились с нежеланием следователей касаться экономических мотивов банды и дальнейших путей земель и средств. На приговоре в моменты внутреннего несогласия просто закрывают глаза.)
«Да, я тогда по улице ходила, спрашивала, — кивает Раиса Михайловна. — Люди на нашей улице сразу сказали, что четверо сына убивали. Ну два-то понятно, братья Цапки, а еще два кто? Теперь нам сказали — Запорожец и Быков, спасибо следствию», — говорит с усмешкой.
У гардероба, отдельно от толпы стоит Виктор Валерьянович Цапок. Среди подсудимых — его сын Сергей и брат Николай Валерьянович, на стыке 80-х и 90-х основавший банду. Его жена — Надежда Алексеевна, «Цапчиха», хозяйка многоземельного «Артекс-Агро», прираставшего, в частности, за счет убийств, сейчас отбывает срок в колонии.
— Один я остался, — говорит. — Только внуки еще.
Жалуется, что семейное хозяйство разорено: «В мае 12-го все основные средства арестовали, в сентябре 12-го землю отсудили. А сколько мы налогов платили, и сколько с этих земель идет сейчас! Земель у нас нет, ферма — под конкурсным управлением. Силос растить негде, коров кормят только на закупочных кормах, а это нерентабельно». Я вспоминаю, как летом 12-го года Цапчиха, еще на свободе, плакала не над арестованным сыном, а над коровами.
Про сына Виктор Валерьянович тоже говорить не намерен: «То, что сейчас происходит — это необходимый этап, чтобы решить вопросы с землей. Увидите все скоро».
Перед дверью начинается давка. В самый большой зал суда пытаются пройти родственники мертвых, родственники осужденных, камеры, выводок студенток с юрфака, проходящих практику в суде. Пришли и пятеро бывших присяжных, сели в первом ряду.
Сергей Цапок, обросший, кутается в черную куртку. Рядом сидит Черных с нечеловеческим взглядом. В соседней клетке — Владимир Цеповяз держит руки на животе, Владимир Запорожец в синем свитере высматривает жену, Владимир Алексеев ежится от холода, Николай Валерьянович Цапок вытягивает шею и поправляет очки. Они спокойны каким-то тупым спокойствием, не разговаривают, ждут.
Николай Валерьянович Цапок, Владимир Цеповяз, Владимир Алексеев, Владимир Запорожец. Фото: Анна Артемьева/«Новая газета»
Судья читает приговор на фоне федерального и кубанского триколоров. Двухголовый орел блещет медью.
Зал встает, начинается описание 19 убийств, 4 изнасилований, покушений, похищений, хищений, рэкета, избиений. Рука старушки, проткнутая шампуром, и яма, вырытая для сожжения живьем недруга, перемежается бесконечным воровством автомобильных номеров, закупкой носков большого размера, которые нужно надевать поверх обуви, пулями, которые тормозятся корпусом автомобиля, и впоследствии рассчитанной «стоимостью машины, поврежденной при покушении».
Это длится два часа.
Цапок иногда начинает качаться, как в начале процесса, когда он еще пытался изобразить из себя сумасшедшего.
Затем судья вдруг начинает запинаться. Он читает описание действий убийц в доме Аметовых. Он читает: «Четыре колото-резанные раны на уровне молочной железы», «не менее 12 ударов в область лица, с повреждением корня языка», «медленно, с целью причинения особых страданий, двигая ножом в раневом канале». Я вдруг понимаю, что судья судорожно пробегает глазами текст вперед и немилосердно сокращает текст приговора, пропускает самые страшные куски. Оля Богачева ложится лицом на деревянную оградку и обхватывает себя руками. Джалиль Аметов прислоняется к стене, его лицо багровеет, взгляд останавливается, но он продолжает стоять и слушает, как именно была убита его мать, отец, жена и девятимесячная дочь.
Цапок и Черных коротко переговариваются в клетке. «Смерть Аметовой А.Д. наступила от окиси углерода». «От окиси углерода» — шепчет вслед за судьей прокурор.
Судья ожидаемо приговаривает к пожизненному Сергея Цапка, Игоря Черных и Владимира Алексеева (все трое участвовали в массовом убийстве). Остальным трем членам банды судья вопреки просьбе прокуратуры чуть смягчает наказание — не тюрьма, а колония строгого режима, не 25 лет, а 20 — для Николая Цапка и Владимира Цеповяза, 19 — Владимиру Запорожцу.
Сергей Цапок присаживается на скамейку, чешет голову, шепчется с Черныхом. Старый присяжный пишет цифры на бумажку.
Самым тяжелой неожиданно стала последняя, формальная часть приговора. «Одежду Богачева — уничтожить, как не представляющую ценности. Трусы детские… уничтожить, как не представляющие…». Зал перестал шевелиться.
— Понятен приговор?
— Нет, — говорит основатель банды Николай Валерьянович Цапок. — Я невиновен!
Судья закрывает процесс.
Потерпевшие выходят. Радости не читается на их лицах.
«Докажите сначала, что они звери! Какие звери!» — кричит вслед мама Игоря Черных.
«Мне полегче теперь», — говорит Джалиль.
Жена Николая Валерьяновича Зинаида Викторовна падает на лавочку. Она плакала все два часа процесса.
«Никому из нас не разрешили выступить перед присяжными. А у него выпали все зубы, в Новороссийске трижды вены резал. 65 лет ему. Я сейчас домой пойду, а там никого».
Мать и сестра убитого фермера Александра Иванова перед началом оглашения приговора. Фото: Анна Артемьева/«Новая газета»
Рядом Светлана Сребная успокаивает вдову Иванова Лилю. Что ничего страшного, что не тюрьма, а колония, не 25, а 19. «Столько лет прошло, подумай о сроках давности».
Они научились не замечать друг друга за год этого процесса. Их горе не мешает друг другу.
Прокуратура говорит, что удовлетворена.
Адвокат Цапка Вячеслав Дмитриенко с расстановкой говорит: «Этот процесс войдет в историю как образчик нарушения конституционных прав». Все адвокаты планируют обжаловать приговор.
Краснодар
Источник: www.novayagazeta.ru
19.11.13.