Первые интервью Ходорковского вызвали массу удивленных и возмущенных откликов, особенно на Северном Кавказе.
Однако чему удивляются все эти люди? Удивляться надо было раньше, когда Ходорковского записали в политзаключенные и в «борцы с режимом Путина».
Конечно, он был осужден несправедливо и внезаконно. Но Ходорковский не был политзаключенным. Поскольку сел не за то, что боролся за изменение политической и экономической системы, а за то, что хотел изменить направления финансовых потоков внутри этой системы. Он не боролся с режимом Пeтина», но был его органической частью, и пал жертвой не своей борьбы «за свободу», но жертвой борьбы за передел собственности внутри правящего режима.
Влидимир Буковский назвал его политзаключенным, поскольку: «Политзаключенный — это не обязательно политик. Это человек, лишенный свободы по политическим мотивам и причинам. Он может быть кем угодно».
Но тогда любой мент или гебешник, котрому шьют дело в порядке борьбы внутри органов, любой бандит, которого коррумпированные менты, «закрывают » за то, что он встал поперек пути другому бандиту, НКВДшный следователь, который осудил моего деда в 37-м, и которого самого посадили после смещения Ежова — тоже политзаключенные. В современной России кража бизнеса с помощью фальсифицированных уголовных обвинений и ареста — распространенное явление, несколько десятков тысяч человек были арестованы в схожих с Ходорковским обстоятельствах – тогда и их всех надо считать политзаключенными.
Ходорковский никогда не призывал к изменению системы – ни находясь в заключении, ни ранее – а только к ее косметическому подправлению в рамках того же путинского режима.
«Отказаться от бессмысленных попыток поставить под сомнение легитимность президента» призывал Ходрковский еще находясь в СИЗО в своем письме от 29.03.2004 г. с красноречивым заглавием «Кризис либерализма в России«.
Ходорковский никогда не выступал против основ режима, созданного «президентом моей страны» (как уважительно он назвал Путина в первые же минуты своей первой прессконференции).
Да, он писал о необходимости «создания нормальных демократических институтов – честных выборов, независимого суда, влиятельного парламента и оппозиции», но то же самое в еще более «революционных» выражениях не раз говорил и Медведев и сам Путин – такие у них, «внутри режима», правила игры. Ходорковский при этом не раз подчеркивал, что эти благие реформы можно ожидать и от самого «нашего президента».
Я говорю это не в порядке осуждения, но уточнения: неверно ожидать действий, направленных на борьбу с системой, от человека, который является частью системы.
Олигарх был частью правящего режима, попал в опалу по воле царя – и теперь хочет не бросить тому вызов, а лишь вернуть себе свое положение, вновь впасть из немилости в милость — старый как мир сюжет .
Столь дорогие «нашему президенту» сталинские времена, кроме всего прочего, породили психологический феномен: людей с вершин власти и богатства бросали по велению тогдашнего национального лидера в «лагерную пыль», затем по его же мановению поднимали из нее – и они с ходу, успев только сбросить лагерный бушлат, вновь начинали верой и правдой служить системе, талантливо и самозабвенно выполнять волю «вождя», ловя его указания буквально на лету.
Именно это и произошло с Ходорковским.
Его первые выступления очень точно ложаться в пропагандистскую линию, которую выстраивает Путин.
Образ самого Путина. Путин — это не автор и главный гарант созданной в стране коррупционно- криминальный системы – но этакий новый Царь, всевластный, суровый, но справедливый, и – главное – незаменимый. Первая пресс-конференция Ходорковкого началась с благодарности Владимиру Путину. В следующем интервью он назвал Путина символом страны и высказал свое к нему уважение.
Ходорковский и ранее строго придерживался данной линии (один из многих примеров я привел выше). Не изменил он ей и после выхода на свободу.
Отказ от борьбы за возвращение активов ЮКОСа – это очень важная вещь. Дело не столько и не только в возможных финансовых убытках Кремля. Главное тут в другом: это вопрос жизни и смерти путинского режима. Речь идет о законности находящихся под контролем российской власти капиталов – в первую очередь государственных компаний типа Газпрома или Роснефти. То есть, о законности самой власти Кремля. Дело ЮКОСа ведь самое громкое – но далеко не единичное. Деловые партнеры Москвы на Западе цинично закрывают глаза на то, что капиталы, с которыми они меют дело – приобретены незаконным и преступным путем. Поднимая дело ЮКОСа можно было бы легко добиться того, что игнорировать этот факт более было бы невозможным.
Призыв не бойкотировать Олимпиаду: «Что касается Сочи, я – сторонник той позиции, что это праздник спорта. Это праздник для миллионов людей, и, наверное, не надо его портить».
Проехался по Навальному. Призвал не видеть в нем вождя оппозиции.
Изящно ушел от вопроса Собчак, назвавшего его политическим заключенным, и от самой проблемы политзаключенных и отсутствия в стране законности. Не издал ни одного призыва к реформированию судебной системы, против принимаемых прямо сейчас законов, фактически отменяющих в стране свободу слова.
Фактический призыв отказаться от борьбы с самим режимом, а заниматься лишь его косметическими улучшениями. Еще несколько месяцев назад в статье «О политических преследованиях в России» (Vedomosti.ru от 24.04.2013) Ходорковский писал: «Убежден: чтобы хоть как-то воздействовать на политические процессы, необходима публичная солидарная позиция всех приличных людей, в том числе из Совета по правам человека при президенте РФ, профильных структур Общественной палаты» — то есть призвал аппелировать по поводу нарушения законности со стороны Кремля к самим же кремлёвским структурам.
Примеры можно было бы продолжить.
То есть, и в тюрьме Ходорковский следовал в главных пунктах пропагандистской линии Путина, и после выхода на свободу мгновенно, очень тонко и талантливо, стал её озвучивать.
Не стала исключением и национальный вопрос и кавказская тема – одна из самых горячих для нынешних властитлей России.
Вот его слова, всколыхнувшие медиопрастранство:
Интервью Евгении Альбац для «The New Times» от 21 Дек 2013 г.:
«Если мы возьмём реальные проблемы, которые у нас могут быть в стране, то они все существенно менее опасны, чем вопрос о территориальной целостности.
Я считаю, что, например, отделение Северного Кавказа — это в проекции, через два шага — миллионы жертв. Я считаю войну вещью очень плохой, но если речь идёт: «отделение Северного Кавказа или война?», значит — война.
Если конкретно спросить у меня: «лично я, пойду воевать или нет?» — пойду! За Северный Кавказ. Это наша земля, мы её завоевали.
Нет на сегодняшний день в мире не завоеванной земли, вся земля когда-то, кем-то завоевана».
Интервью на snob.ru, 23.12.13
«При этом существует целый ряд вопросов, в которых, наверное, я занимаю позицию такую же, как он (Путин) и, может, очень многим это не нравится. Например, для меня территориальная целостность России — это императив. Убедить меня, что Россия должна отдать кусок своей земли, так сказать, отпустив ту республику или эту республику, невозможно. Я считаю, что результат будет страшным и кровавым. И я готов это обосновывать и доказывать. Очень многие люди почему-то считают, что можно отдать кусок земли для того, чтобы получить дивиденды, и потом за это не придется страшно расплачиваться. Нет, земля, суверенная земля страны — это сакральная ценность. Понимаете, я не могу сказать, что Путин везде не прав. Когда вы разрушаете сакральную ценность, платить за это приходится очень жестко. Есть вопросы, связанные с методами управления страной, где я с ним согласен».
Но ведь и это – тонкое выражение политической линии Путина. Которую тот (надо отдать ему должное) последовательно проводит в жизнь с момента своего прихода к власти.
Линия эта состоит в ограничении местного самоуправления, в том числе и в национальных субъектах федерации, ограничении национальных суверинететов, сама возможность постановки вопрса о национальном самоопределении населяющих РФ народов уже объявлена уголвным преступлением.
Это касается всей страны. Но Северный Кавказ находится на особом положении. Сама Власть не считает кавказцев такими же гражданами, как прочих «россиян», а «Кавказ» — обычной российской территорией.
С кем Ходорковский собирается «воевать за Кавказ»?
Разве есть какая-то страна, которая хочет захватить российский Кавказ? Война на Северном Кавказе идет вот уже 20 лет, но это война с местными силами, с частью местных народов, выступавших раньше под националистическими, а сегодня под исламистскими знаменами.
Слова о «миллионах жертв» обращены и к тем, кто мечтает о получении независимости и – особенно – к той части местного населения, которая не поддерживает сепаратистов.
Напрасно некоторые жертвы чеченской войны попытались усовестить Ходорковского, напомнив о страданиях жителей Грозного. Потому что напомнить об этой бойне – как раз и есть пропагандистская задача, которую столь чутко транслирует опальный олигарх: если вы только подумаете об отделении от России – страшная участь Грозного постигнет каждый город Кавказа. Ибо «Кавказ – русская земля, и навсегда должен остаться российским».
«Северный Кавказ. Это наша земля, мы её завоевали». — Но кто это «мы»? Разве черкесы или чеченцы. аварцы или ингуши, лезгины или ногайцы «завоевали» Кавказ? Нет, эти народы были завоеваны Российской империей, русскими с пристегнутыми к ним ранее завоеванными «татарами, башкирами, якутами». Кавказцы противопоставлены всем им в бинарной оппозиции: мы и они, Кавказ и «вся остальная Россия»,
Но ведь это именно та модель межнациональных отношений, которую строит Путин.
Отношение к северокавказцам в РФ отличается от отношения к другим народам – и происходит это совершенно сознательно.
«Разделяй и властвуй» – древний метод сохранения разлагающихся империй.
Кавказцев экономическими методами выталкивают в «Россию», создавая таким образом постоянный очаг национальной напряженности. Кавказцы намечены на роль громоотвода, в который всегда можно отвести недовльство «коренного населения» мерзостями режима.
Но одновременно безопасность кавказцев как в «России», так и на самом Кавказе оказывается всецело зависимой от доброй воли «Царя Владимира».
Местные правящие элиты при этом получают из его руки щедрое жалование. Которое одновременно противопоставляет их большей части своих соплеменников и заставляет ревностно оберегать власть Москвы над их землями.
Ну, а в случае волнений «коренного населения» тех же кавказцев, всецело зависимых от Федерального центра, всегда можно использовать для его усмирения.
Это старая имперская модель управления. Вспомним, например, что в разгар войны за покорение Кавказа охрану русских царей осуществлял Собственный Его Императорского Величества Конвой, состоявший из кавказской знати.
Методы управления Северным Кавказом со стороны Москвы остаются неизменными вот уже двадцать лет. Генерал Ермолов не случайно пропагандируется в качестве «идеального генерала» — как образец военачальника и государственного деятеля. Слова Ходорковского о войне за Кавказ – не случайность и не оговорка – но выражение сущности стратегии Кремля по отношению к этому региону.
http://www.aheku.net/news/society/5044
25.12.13.