Донецкие заложники (ВИДЕО)

Активисты «Народного ополчения» в Донецке вновь захватили областную администрацию и избили участников акции за единство Украины

Противостояние сторонников единства Украины и выхода из ее состава юго-востока страны достигло пика в Донецке, поставив город на грань гражданской войны.

В ночь с 4 на 5 марта около 30 граждан России стояли в очереди в кабинет заместителя начальника погранслужбы Украины в аэропорту Донецка. У всех отобрали паспорта, людей по одному опрашивали пограничники, за час процедуру успели пройти лишь несколько человек. “А сам-то Губарев, интересно, в этой очереди стоял?” — пошутил кто-то. Павел Губарев — без сомнения, персона номер один «Народного ополчения», созданного стихийно (по другой версии — организованного Кремлем) движения про-российски настроенных жителей юго-востока Украины, выступающих против руководства страны, пришедшего к власти после победы Майдана в Киеве. Владелец небольшой рекламной фирмы, до недавнего времени он был больше известен как “оруженосец” Натальи Витренко — лидера Прогрессивной социалистической партии Украины, пожалуй, второй по известности на Украине женщины-политика после Юлии Тимошенко, сторонницы союза Украины с Россией и Белоруссией.

Центральной акцией «Народного ополчения» должна была стать «Русская весна». 1 марта в интернете появилось обращение Губарева к своим сторонникам выйти в 4 часа дня на улицы городов юго-востока Украины (Харькова, Донецка, Мариуполя, Днепропетровска и других) и мирно захватить власть, то есть здания областных и районных администраций. Даже если не принимать в расчет опровергаемые Губаревым слухи о наличии у него российского паспорта, поводов для ночной изнурительной проверки у пограничников было достаточно: это и тихая оккупация Крыма российскими военными, и десятки автобусов с активистами из России, замеченные в украинских городах. Впрочем, еще за несколько дней до 5 марта в Донецке Павел Губарев и его сторонники захватили без особого сопротивления милиции здание Донецкой областной государтвенной администрации (ОГА), после чего лидер протеста единогласно был избран “народным губернатором” области.

Однако, за день до официального старта “Русской весны” люди Губарева ухитрились контроль над зданием потерять: утром их “эвакуировала” оттуда милиция, заявившая, что здание заминировано. На площади перед администрацией к этому моменту уже несколько суток продолжался митинг под лозунгами “Нет фашизму!”, “Слава Беркуту!”, “Донбасс — Россия!”, “Правый сектор — под суд!”. Днем “Народный губернатор” вышел к людям и призвал всех собраться здесь же к 16 часам, пообещав, что здание будет возвращено под контроль протестующих. Так и произошло: после нескольких локальных стычек милиция отступила, и окружившие здание участники митинга вошли внутрь. Первым делом они вернули на место снятый ранее милицией российский флаг, а потом принялись выпиливать болгаркой тюремного типа решетки с железными дверьми, которые появились за это время в коридорах здания для защиты от протестующих.

Основное официальное требование “народной власти” в Донецке — проведение референдума. Когда это должно произойти и какие вопросы на него будут вынесены, никто — включая лидера протеста — сказать не может. Было бы неправильным утверждать, что все на площади перед администрацией как один выступают за ввод российских войск и присоединение к России. На эту тему среди сторонников Губарева сегодня весь день шли жаркие споры. Стоит развеять и еще один миф, о том, что подавляющее большинство протестующих — это завезенные из российских регионов молодые люди. Если судить по говору, их много в окружении самого Губарева, но подавляющее большинство его сторонников это жители Донбасса.

На первый взгляд, все очень похоже на Майдан: то же недоверие “чужим” СМИ, те же обвинения в “продажности” в адрес властей. Есть даже “бочка-буржуйка” для обогрева и палатки, хотя актив протестующих из других городов расселен по местным гостиницам, а температура воздуха — +6 градусов. Но при ближайшем рассмотрении находится много различий:

1. Участники про-российских акций протеста прячут лица и заставляют прекращать съемку, как только начинают совершать что-то противоправное — например, выламывать металлические решетки в здании администрации. На Майдане одним из основных посылов был таким: “Снимайте нас, нам нечего терять, победа или смерть”, хотя у многих лица были закрыты до последних перестрелок на Институтской.

2. Отношение к журналистам. На Майдане журналистов “Первого” и “России” в худшем случае “троллили”, врываясь в кадр и вручая игрушечного “Оскара” за пропаганду. Здесь чуть не побили даже съемочную группу донецкого ТВ — за то, что они не показали какое-то интервью одного из активистов целиком, а сочли возможным его сократить. Впрочем, сам Павел Губарев без проблем раздает интервью, в том числе критично настроенным по отношению к нему западным журналистам.

3. Мародеры. Да, были такие случаи и на Майдане в Киеве, и потом, после революции — в резиденции Януковича. Но здесь, возможно, в силу иного социального состава протестующих, уже через полчаса после повторного захвата обладминистрации сами люди Губарева и милиция были вынуждены устроить на выходе досмотр сумок всех без исключения покидающих здание. Стоит ли говорить, что никто не торопился, как в Киеве, убирать разбитые стекла и воду из расколотого аквариума, стоявшего в фойе (участники акции уверяли меня, что “рыбок успели спасти”).

Мифы — это вообще важная часть донецкой истории. Именно мифами о “фашистах-бандеровцах” здесь представлен киевский Майдан. Страшилками о происходящем в Киеве здесь, наверное, пугают детей. Опровергать мифы опасно: на любую критику своих убеждений, почерпнутых в программах Дмитрия Киселева, захватившие администрацию в лучшем случае отвечают его же штампами, но чаще — физической силой. Паренька, пришедшего высказать свое несогласие к зданию ОГА, еле успела спасти милиция. Вечером группа из 200-300 “губаревских” прошла шествием к расположенной в неподалеку площади Ленина, где участники акции за единую Украину пели гимн под огромным украинским флагом, и устроила настоящую бойню, напав на уже покидавших площадь людей.

Под крики “Беркут! Беркут” в них стали кидать дымовые шашки, прыскать слезоточивым газом из баллончиков, у некоторых вырвали украинские флаги, которые тут же были растоптаны в месиве из разбитых яиц, самого безобидного из средств сторонников “Русской весны”. Журналисты одного из донецких изданий утверждают, что после ухода людей Губарева с площади нашли на ней несколько окровавленных ножей. Часть пострадавших милиция погрузила в свой автобус и не без труда под крики нападавших “Позор!” вывезла с места нападения, нескольких забрали машины “Скорой помощи”.

Сам Павел Губарев в этот момент со своими соратниками и группой журналистов ходил по городу в поисках казначейтсва. Искомое учреждение нашлось не сразу, а когда нашлось, навстречу лидеру “Русской весны” вышел кто-то из сотрудников и устроил перепалку: “вы что ли пенсии будете платить?”. Но речь шла не о пенсиях: по замыслу активистов, захват казначейства позволит не платить налоги в федеральный бюджет. В итоге около Казначейства был выставлен пикет, занимать здание пока не стали.

Важными раздражителями для недовольных победой Майдана в Донецке стали, конечно, и первые решения политиков, которых эта победа привела к власти. Не считая планов отменить закон “о региональных языках”, это назначение олигархов Сергея Таруты и Игоря Коломойского губернаторами Донецкой и Днепропетровской областей. И хотя для первого, как рассказал мне в беседе местный предприниматель Михаил Шатохин, этот пост скорее стал наградой за лояльность Майдану, а для второго — дополнительным бременем за выжидательную позицию, на суть происходящего это влияет только одним образом: олигархов сторонники Губарева ненавидят, как и положено сторонникам лидера, начинавшего политическую деятельность в движении “Русское национальное единство” (потом, правда, как утверждает Губарев, он от идеологии РНЕ отошел). 

Расклад сил на сегодня таков: Губарев и ядро его самых активных соратников, около 150 человек. За ними — несколько тысяч готовых к мобилизации представителей низших социальных слоев, либо в возрасте до 30 лет, либо тех, кому за 50. Около половины жителей Донецка, в том числе образованные люди и средний класс, молча и не выходя на площадь им сочувствуют. В этих условиях оставшиеся, даже если их довольно много, обречены на поражение. Трудно петь гимн Украины под свист с тротуаров и крики “бандеровцы”, а особенно трудно делать это каждый день с реальным риском быть избитым или получить ножевое ранение. В Киеве, где единение людей против “бандитской власти Януковича” было беспрецедентным, такой проблемы не было. Но и думать, что Донецк — это депрессивный шахтерский регион, где 80% населения не считает себя украинцами, неправильно. И вообще шахтеры, если бы они вышли на улицы, по мнению многих моих собеседников, встали бы на сторону сохранения Донбасса в составе Украины: “Это ведь во многом благодаря им мы получили в свое время независимость” — говорит жительница Донецка Мария. Действительно, после серии забастовок на рубеже 80-х и 90-х лидеры шахтерских стачкомов поддержали перестройку и выход Украины из состава СССР.

А пока шахтеров нет, многие жители Донецка чувствуют себя заложниками в собственном городе. Дмитрий, местный бизнесмен, занимающийся поставками немецкой техники для шахт Донбасса, организовал в среду автопробег “За единую Украину”. Большинство его участников подверглись нападениям со стороны сторонников “Русской весны”, машины били, срывали с них украинские флаги, на одного из участников пробега, отставшего от колонны, напали сразу шестеро. “Я уже три раза собирался вывозить семью из города. Мне надоело сидеть на чемоданах. Я родился и вырос здесь, но у меня есть друзья во Львове. Они говорят: приезжай к нам семьей, оставляй ее здесь — женщины и дети не должны страдать — а сами пойдем партизанить. Я матом с 2010 года не ругаюсь, но это — ……! После такого я сразу хочу и в НАТО, и в ЕС”.

Источник: www.svoboda.org

06.03.14.