Власти об этом говорить не любят, а солдаты вспоминают с удовольствием. Все факты, которые я приведу в этом рассказе – реальные истории, рассказанные участниками и свидетелями. Но для русофилов они, как кость в горле, а всем, кто столкнулся с русскими извергами на Кавказе, эта страшная действительность. И, возможно, у самых обычных жителей, воспитанных еще на мифах о непогрешимых советских воинах, сначало возникал вопрос, как такое возможно?!
Но за время войны, которая с начала девяностых на Кавказе не прекращалась, вопрос отпал, и осталось только отвращение к пьяным русским бандюгам, а еще страх, снова и снова пережить эти зачистки. Но было это всегда. И историки, и журналисты об этом писали. На волне гласности эти факты становились сенсацией, когда где-нибудь проскакивала подобная публикация.
А для того, чтобы штудировать труды честных историков, у простых обывателей нет ни призвания, ни времени. Конечно, образованные люди об этом знают. Но на фоне победы над Германией и (над фашизмом гитлеровским фашизма сталинского) не каждый человек хотел бы говорить об этом.
8 мая навестили мы двух стариков, бывших соседей по даче. Простые деревенские люди, которым уже далеко за 80. Подвыпивший Егор Иванович располился и провозгласил очередной тост: «Пью за то, чтобы завтра напиться на празднике в стельку»! Дочь и жена стали его стыдить, говорить, что он их опозорит. Тогда он и рассказал правду-матку о том, что если бы не «это дело (выпивка)», то войну бы шиш выиграли.
Случилось это уже на Эльбе, когда происходил обмен делегациями с союзниками.: «Побывали мы у американцев, они нас, правда хорошо накормили, Вот, а назавтра они к нам. А у нас что? Само собой, выпить, это первое дело. Они приехали на машине. Мы так погудели, что никто из них не мог идти. Мы-то привычные. Водитель их лежит, куда ехать? Мы их загрузили в ихнюю машину и повезли. Нас там останавливают, почему ваш водитель? А мы им показываем. Американцы так удивились. Сдали мы их ребят и ушли.
А еще случай был, это уже под Берлином. Мы нашли бочку спирта, немцы этот спирт заливали в радиаторы. Что там было! Терпежу нет, когда нальют, так бочку простреливаем, наливаем и пьем. Мы там захлебнулись этим спиртом. Я не помню, сколько выпил и как в блиндаже потом оказался. Потом мы остатки разлили по бочонкам. В обед всем выдают сто граммов, а мы помимо еще нальем в чашку спирта, на землю ляжем и пьем. К вечеру наш расчет так надирался, что мы еле стояли. Тогда нам сто граммов давать перестали. Мы не дураки, пить стали меньше, и все опять нормально. Выдали сто граммов, наш расчет опять пьяный. Стали искать. Ничего не нашли. Мы слили все в бочку, вырыли яму, а сверху пушку подкатили. Когда надо, в этот погребок под пушку нырк и черпаем спирт».
Но есть у меня и совсем другой рассказ, полный боли, страдания и ненависти к пьяным русским, подобным этому старику, который в обычной жизни не выпивал. Втечение 17 лет я была очень близко знакома с немкой, которая умерла несколько лет назад, когда ей было 88 лет. Но у нас ее все называли американкой за стиль одежды. В советское время она на фоне всеобщей серости одна носила белый брючный костюм. То, что она во время войны служила в концлагерях, знали многие.
И она создала вокруг себя маленькое общество антисоветски настроенных людей, в основном из высланных недовольных советской властью. Она комментировала передачи «Голоса Америки», рассказывала много интересного о Сталине, чего мы тогда еще не знали. А ее кошка умела «приветствовать фюрера». И вот однажды, накануне 9 мая мы так же собрались у нее попить чаю. И она рассказала о том, как русские насиловали немецких женщин и детей.
Сейчас об этом известно, хотя и стараются не вспоминать. А тогда мы были в шоке от рассказа пусть фашистки, но живого свидетеля. Однажды на улице солдаты поймали девочку лет восьми. Один солдат сказал, что она еще маленькая. Но ему возразили: «Пока мы ее учим, как баб любят, она подрастет». И таких случаев была масса. Однажды русские ворвались в дом, где немки прятали польских пленных из лагеря, которые хотели остаться на западе и боялись попасть к русским. Женщины говорили, что они – узницы, в лагере были. Но их не стали слушать и надругались. Потом подобную сцену она видела в клубе, где мирно танцевали люди, уставшие от страха и бомбежек. Ее маленькую, двухлетнюю дочь тоже изнасиловали русские.
Это дало страшные последствия: девушка выросла и стала проявлять интерес исключительно к женскому полу. А закончила рассказ старушка словами: «Поверьте мне, я этих русских лучше вас знаю. Это не народ, а азиатское население. Россия, это дикая страна, вы здесь ничего не видели. Вы не живете, а существуете. Я так говорю, потому что я видела, как живут люди в других странах.
Я много ездила по Европе, мне есть с чем сравнивать. Россию надо разбомбить»! А так как я была единственной русской среди польских и украинских бабушек, она меня обнимала и добавляла: «А ты не такая русская, ты другая русская». Сейчас, когда вспоминаю о ней, удивляюсь тому, как ей хватило мужества собирать нас у себя.
Хотя в конце девяностых и начались политические послабления, но при советской власти она испытала со своим мужем немало преследований. Но тогда она говорила об этом со смехом, не знаю, чего ей это стоило: «плевать мне на это КГБ. Они всеравно ничего не смогли доказать. Ничего они мне не сделают».
Марина Черкасова
Chechenews.com
11.05.13.