Ноябрь подтвердил мнение тех, кто уверен в зловещих намерениях и самодовольстве Кремля, а также в его неувядающей способности вызывать темные силы, пишет обозреватель The Times Роджер Бойз. Путин развернул гонения на оппозицию, задевает и личные свободы, есть даже подозрения, что Россия причастна к загадочным смертям в Англии, — все это побуждает критиков сравнивать его методы с методами Сталина.
Бойз возражает: за текущими событиями стоит не сила — тут таятся слабость и смятение, ускоряющийся коллапс системы управления, как при Брежневе.
По мнению автора, Путин вообще повторяет путь Брежнева. Оба пришли на смену сумасбродным лидерам, «укрепили свои позиции, оттеснив соперников», подольстились к генералам и стали популярны у населения, так как делились плодами экономического роста. В брежневский период все пошло под уклон с 1973 года: «экономика слабела, Брежнев болел, позволял КГБ управлять страной, подавлял диссидентов, был неспособен обуздать междоусобицы в Кремле».
Путин тоже катится под уклон. Чиновничество душит экономический рост, предпосылки для которого, по мнению автора, были созданы либералами 1990-х. В результате Путин уязвим как никогда и вынужден со стороны наблюдать за спорами о дивидендах «Роснефти», увеличении бюджетных расходов и т.п.
Несоответствия между проблемами страны и полумерами, на которые решается Кремль, стали очевидны не только оппозиции, но и провинциальному среднему классу. «Россияне начинают воспринимать Путина как проблему. Таков подсознательный сигнал, излучаемый нелепой завесой таинственности вокруг его болезни — предполагаемой травмы спины», — говорится в статье.
Но самое настораживающее — произвольное применение судебной и исправительной системы к инакомыслящим, новые расплывчатые репрессивные законы, считает автор. Он напоминает о деле Щаранского в 1977 году: этого правозащитника осудили за государственную измену, чтобы припугнуть всех борцов за свободную эмиграцию евреев.
Сегодня звучат те же разговоры — о «предателях», «шпионах» и «провокаторах». Так изъясняется президент, который при Брежневе пошел служить в КГБ, замечает автор.
«Мы с Путиным ровесники, и мы оба, каждый по-своему, — пленники Брежнева. Путин — оттого, что все сильнее страшится перемен. Я -оттого, что все меньше верю, что Россия найдет форму управления, которая позволит ей открыться миру», — заключает Бойз.