Поразительная страна Афганистан. Он своей большой исторической традицией и геополитическим расположением и сегодня, словно магнит, привлекает всякого рода захватчиков. Однако каждому из них превосходно известно, что подчинить свободолюбивый народ «заминированной пустыни» совсем не простое дело. Чтобы убедиться, что это так, можно вспомнить персов, британцев и русских… Они ведь позорно завершили этот замысел.
Среди тех, кто прославился в их исторической борьбе, были и воюющие под персидским флагом грузины, которых на протяжении веков гнала в ту далекую пустыню «грубая сила».
Мне, генералу Тенгизу Эпиташвили, привелось «встретиться с той историей», то есть пройти по следу моих великих предков…
От границы Пакистана до второго крупного города Афганистана, Кандагара, 900 километров. На расстоянии нескольких километров от города стоит странный памятник, не имеющий аналога в мире. Это громадный древний мраморный столб, украшенный такой же беспрецедентной надписью:
«Путник, остановись на мгновение и знай — многие пытались захватить Афганистан, но никто до сих пор не смог его окончательно захватить, по воле Аллаха! Только три полководца смогли победить отважное воинство Афганистана…»
Сколь бы ни было удивительно, там же поблизости есть три символических могилы этих трех захватчиков. Не могу сказать почему, но афганцы воздают дань уважения могилам этих «достойных врагов». Разумеется, уже канула в лету «поднятая Искандером буря», время безжалостно стерло следы их коней, однако память о сильном враге все равно осталась в умах неграмотных афганцев. Они из поколения в поколение передавали правду или вымысел о том, что именно эти три храбреца из несметного количества врагов Афганистана приказали своей армии: освободить пленных, не трогать женщин, детей и стариков. Собрать трофей так, чтобы не оставлять семьи без последнего куска еды.
И все-таки, кто эти три непобедимых военачальника, высеченных на этой громадной афганской «стеле»? Это Александр Македонский, Чингиз-Хан и… Гюрджи Георгий!
Кто такой Гюрджи Георгий, которого так почитают Афганцы? Это Георгий XI, коронованный царь, сын Вахтанга V, полководец Картли и Ирана, называемый Гурген-Ханом, бегларбег Кандагара, господин Гиришка. Этому царю Картли со сложной участью превратная судьба и обстоятельства не дали возможность принести на службу родине свой талант и силу, и вынудили принять командование поработителя, Персии.
Владыка Ирана, шах-султан Хуссейн потребовал от номинального царя Картли сменить вероисповедание и в конце вынудил принять ислам. Георгий XI был многогранным деятелем и сильной личностью, мужественным и образованным, ранга Великого моурави, принявшего мусульманство только для отвода глаз врага. А на груди он тоже носил крест Христовый.
Хан вручил ему южную провинцию Ирана, Гирман, и поручил вести в крае Белуджистан борьбу против восставших племен кочевников белуджей и афганцев.
Царь Картли провел целых 13-14 лет под небом чужой страны и умер, так и не увидев родную землю. Там же в Кандагаре нашел он вечное пристанище.
Произошло это в 1709 году…
Георгия XI вероломно погубил мир-веис Кандагара, снявший с его груди крест, и как доказательство неверности отправивший его шаху в Испахан.
История сохранила и то, что вождь афганцев весьма ценил Георгия XI. Коварно убив его, он обратился к соотечественникам со следующими словами: «Это был единственный человек, достойно завоевавший имя воина…среди иранцев».
Такой человек пал жертвой самолюбия шаха и покорения афганских племен.
Почему я вспоминаю об этой истории?
Кандагар крупнейший населенный пункт на юге Афганистана, вместе с тем и самая «горячая точка», и наиболее крупные бедствия происходили именно здесь. Кремль падал в шок от развитых в Кандагаре событий, все ждали, что моджахеды до последней капли крови будут защищать свою «Мекку», но произошло не так.
Во время афганской войны я долгое время воевал у ворот Кандагара. И противник был подходящий, мола Магомед Омар, сельский мола, позже ставший грозным полевым командиром. Он был из соседнего села Кандагара. Воевал с нами десять лет, до тех пор, пока в «заминированной пустыне» стояли части ограниченного контингента советских войск.
Моджахеды ожесточенно воевали под руководством Омара. Почти каждый аул, каждый дом был превращен в крепость. И сегодня вызывает мое удивление то, откуда у этого босого народа без военного обучения был такой опыт и смекалка, они нападали на нас именно там, где мы их не ждали. Как только наш «патруль» смыкал глаза, они тут же, как змеи выползали из земли и … молодой парнишка, солдат, за секунду бездыханно валялся на земле с перерезанной глоткой, плавая в собственной крови.
Узнав о существовании могилы Георгия XI во время боев у ворот Кандагара, я потерял покой. Откровенно говоря, я сравнил судьбу блистательного царя, непревзойденного воина, с моим тогдашним положением, и обнаружил… Я чувствовал себя беспомощным, поскольку я, советский офицер, выполнял задание советского правительства и тоже не знал, где мог найти вечный покой, или какую оценку дало бы будущее поколение моему «афганско-интернациональному долгу». Великий полководец хоть и воевал против своей воли, все-таки был счастливым, поскольку остался в истории, как триумфальный царь Картли, победе которого побежденный афганский народ воздвиг вечный памятник.
Меня терзало желание преклонить колени перед стелой и могилой, украшенной именем Георгия Гюрджи, но не удавалось взять Кандагар, мы никак не могли продвинуться вперед, топтались почти на одном и том же месте. Наступление затянулось на несколько дней, потому как «войну пустыни» лучше нас вели афганцы, привыкшие к климату и знавшие горные тропы закрытыми глазами.
Настолько сильной было во мне желание, что я поручил ребятам взять в плен пришедшего на водопой афганского крестьянина и через него передал командиру моджахедов: «Я, полковник гюрджи, соотечественник Гюрджи Георгия, хочу преклониться перед могилой моего великого предка, и если позволите, завтра в 3 часа приду один, безоружный. Я не прошу никаких гарантий, помимо слова воина. Знайте, что я, как и вы, сын маленькой страны».
Выпачканный в пыли пустыни, голодный, посредник вернулся в полночь. Человек еле объяснял переводчику, говорил отрывочно, но временами на его лице мелькала улыбка.
Мне передали, что о полковнике-гюрджи они знали больше, чем я думал. Человек, исполняющий ритуал для них был священным, и будь он даже кровным врагом, не причинили бы ему вреда. Мне разрешили: прийти и преклонить колено перед своим великим пращуром, а мы, дескать, со своей стороны сделаем коридор, чтобы какой-нибудь моджахед ненароком не выстрелил.
Вот и не сходи с ума, узнав об этом. В конце концов, кто я был для них?! – Искусный убийца, облаченный в мундир российского офицера, не сделавший для них ничего, кроме вреда, однако до меня дошли слухи (разведка и там хорошо работает, и один продажный везде найдется): они знали о моем происхождении, о том, что я гюрджи, и даже с каким-то уважением упоминали мое имя. Все это удивляло. Знаете почему? Что хорошего я сделал этим безобидным, свободолюбивым людям, нападая и уничтожая их средь бела дня? Хочу и в свой адрес замолвить словечко — я отдал приказ прекращать стрелять, как только у них начиналась молитва. Этот приказ выполняли все, кто находился в моем подчинении. Об этом было известно моджахедам, и они принимали это за большую человечность и огромное уважение с моей стороны.
В условленное время я пошел легко одетый, без оружия. Я накинул белую накидку наподобие ризы, но был в фуражке советского офицера. Шел, сложив руки на пояс, и иногда замедляя шаг, чтобы меня хорошо рассмотрели. Но они и не сомневались, что я был безоружный.
Пройдя свою «зону», стало страшновато. Я стал думать о том, какой результат мог повлечь за собой этот мой непредусмотрительный шаг. Я уже упрекал себя за опрометчивый поступок. Какое право имел я, офицер, ставить свою жизнь под угрозу?! Что скажет командование, узнав об этом?! Однако в ту минуту у этого вполне человеческого страха, невольно охватившего меня, появился «соперник» — поразительное чувство, проснувшееся в моей сущности, что я грузин и, к тому же идущий по стопам Георгия XI…
В каждых двадцати метрах стояли моджахеды с белым покровом на голове, проходя мимо них, я видел, как широко раскрытые глаза каждого из них улыбались мне. Наконец я дошел до желанного места, с благоговением приложился к грандиозной «стеле», на которой я прочел исторические слова, выполненные на афганском языке. Несколько минут я держал руки на месте, где было высечено «Гюрджи Георгий». Потом преклонил колени перед его могилой. Так я стоял некоторое время, опустившись на колено. А когда поднялся на ноги, почувствовал изумительную легкость и там же признался себе: я бы не сожалел, если бы даже в меня стреляли сейчас, поскольку я сделал свое.
До того, как вернуться назад, я оглянулся вокруг. Было удивительно, но кроме двух моджахедов «охранников» никого кругом не было. В знак благодарности я поднял вверх обе руки. Неожиданно там же, примерно в 50 метрах раздался звук «черной винтовки» (американской М-16). Я растерялся, совру, если скажу, что не испугался, но сказал себе, что не приличествует потомку Георгия XI, чтобы заметили страх, и еще больше вытянулся в полный рост.
Недоразумение быстро выяснилось: оказывается, стреляли в воздух именно в знак уважения этого моего смелого шага. Как только я равнялся выстроенным в живой коридор моджахедам, согласно военным правилам они снимали винтовку с плеч, стреляли в воздух и затем вновь ее вскидывали на плечи, блестели белозубой улыбкой и показывали рукой на дорогу, мол, проходите.
Я вернулся в свой блиндаж безмерно счастливый и мокрый то ли от пота, то ли от жары, то ли от угрозы. На следующий день, к сожалению, военные действия вновь возобновились. Понадобился месяц, чтобы взять Кандагар. Могу поклясться на образе, что я как ястреб стоял над солдатами, чтобы никого из местного населения не ограбили, или не изнасиловали. Однако редкие случаи все равно имели место. Что делать, война есть война. Такие «неприятности» всегда ее сопутствуют.
Почти десять лет мы стояли в Афганистане, но со всей моей воинской совестью заявляю, что мы не смогли победить эту страну. Знаете, почему не смогли ее победить? Нам было трудно поставить на колени самого афганца, потере свободы он предпочитал смерть, поэтому он боролся с нами до конца, до последней капли крови.
Одним словом, Афганистан оказался в большей мере крепким орешком, чем многие ожидали.
Источник: kavkasia.net
25.07.13.