Самая большая вина русских в том, что они безвинны в своих собственных глазах. Юрий Нагибин
Окровавленный я упал на пол воинской казармы, и мой взгляд остановился на портрете Ленина, висевший на стене. «Ты хотел, чтобы мир стал добрее, но мир остался таким же жестоким» — подумал я. Это был один из нескучных дней моей бурной армейской жизни, времен начала горбачевской перестройки.
Вспоминаю еще случай-пример из того же периода, когда я с земляками находился в чайной нашей воинской части и, работавшая там русская женщина, вдруг резко переменилась, узнав, что мы «с гор», сказав, как бы в адрес одного: «такой зарежет и глазом не моргнет». Вот такое представление было у русских людей о кавказцах, аж до самого времени перестройки! Правда не забываю и другое, эпизод, когда я был отправлен на гауптвахту и оттуда с одним азербайджанцем попал на работу в швейный цех, где русская женщина, прекрасно зная о нашем «немирном» происхождении, угощала нас сладостями прямо на работе, суетясь побыстрее разлить чай.
Четко запечатлелись в моей памяти и слова генералиссимуса Суворова, которые процитировал наш командир взвода, вложив в них всю свою философию: «Солдата не надо жалеть, солдата надо беречь».
Прошло десять лет и на пороге XXI века, в Чечню во второй раз за это время пришла война. В последний ноябрьский день я рубил дрова в столице «мятежной» республики и вдруг нарвался на большое полено, которое никак не поддавалось топору. Так как под рукой не было пилы, я решил заупрямиться и довести дело до конца. Изрядно пропотев, я вконец измотался и все-таки сломал, но не полено, а топор. И тут мне вспомнилось знаменитое: «К топору зовите Русь!» Это слова, принадлежащие небезызвестному Чернышевскому, который за подписью «Русский человек» написал их в письме к Герцену.
Поистине Россия из века в век не может угомониться, не обломав в очередной раз топоры об кавказские горы. Вот и совсем недавно, вначале северная (плоскостная) Чечня была объявлена Россией российской, когда ее войска стали продвигаться на юг, но затем, не удовлетворившись этим, уже вся Чечня провозглашается «зоной» российского влияния. Уж точно, что ожидать от России ничего нельзя, кроме зоны, тюрьмы и ГУЛАГа.
Несчастная безродная Россия во главе с незаконнорожденным президентом, чья необъятная земля заброшена и загажена, уже отказываясь рожать, в очередной раз завязла на маленьком клочке земли, чтобы-де «заставить работать чеченцев!». Конечно же, в этих словах таится политический подтекст, так как на самом деле, дело обстоит в более открытых действиях военных и их откровенных лозунгах, который, к примеру, высказан еще во времена Российско-Кавказской войны XIX века, генералом Цициановым: «Или покоритесь, или сотритесь с лица земли».
В отличие от народов России, превращенных насильственным путем в россиян, результатом их покорения, на Кавказе кавказцами становятся добровольно, в случае принятия общиной таковых в свои ряды, что раньше практиковалось. Но даже не поменявший свою веру и национальность, мог иметь там равные права. Вспомним хотя бы казачество. Но сегодня все слышат лишь голос России и россиян, добровольно-принудительно расселенных по окраинам империи, а голос «нацменов», разбитых по «субъектам» федерации, заглушается, в безумном потоке вселенской империи. Еще в XIX веке в Декларации независимости, адресованной Конфедерацией князей Черкесии суверенным правителям Европы и Азии, в точку замечено: «Среди нас живут тысячи русских, для которых наше «варварство» дороже всех прелестей своей цивилизованной страны». (Мухадин Кандур «Мюридизм. История кавказских войн», Нальчик, 1996, с.296)
С тех пор, как Кавказ был оккупирован Россией, кавказцы участвовали во всех войнах на ее стороне, и хотя их называли «дикарями», за всю историю взаимоотношений они ни разу не убили, ни одного царя, генсека или президента, а также никого из известных поэтов, мыслителей, ученых. Гордость и вселенская слава России, «глава собора поэтов» Пушкин, убит французом. Никто никогда и не думал упрекать в этом французский народ. А вы представьте себе, если бы этим убийцей, даже на дуэли, был бы кавказец, а хуже того чеченец?! Когда наполеоновская армия уходила из России, то французы подрывали Московский Кремль и частично его повредили, но до сих пор их почему-то, в отличие от кавказцев, не называют «вандалами», «дикарями», «террористами».
У преемника Пушкина, Лермонтова, в знаменитом стихотворении «Смерть поэта», из-за которого он был сослан на Кавказ, есть строфа: «И вы не смоете всей вашей черной кровью Поэта праведную кровь!» Вследствие этого секретарь французского посольства д’Андрэ, от имени французского посла в Петербурге барона де Баранта, осведомился у Лермонтова, бранит ли он французов вообще или только Дантеса, убийцу Пушкина. Лермонтов категорически отрекся от обвинений в адрес французского народа, после чего был приглашен послом на новогодний бал во французское посольство.
Еще в «Путешествии в Арзрум» Пушкин, собиравшийся русифицировать Кавказ при помощи «самовара» и «Евангелия», встречает у графа Паскевича, возглавлявшего действующую русскую армию в войне с Турцией, чеченского предводителя «славного Бей-булата, грозу Кавказа». Пушкин пишет: «Приезд его в Арзрум меня очень обрадовал: он был уже мне порукой в безопасном переезде через горы и Кабарду». Пушкин, имеющий за плечами всю мощь российской короны, обрадовался приезду молодецкого наездника из Чечни?!
О Кавказе в России писали не иначе, как «в стране абреков и воров». Декабристы же, сосланные на Кавказ, уже по-другому ощущали его ауру, которая что-то незрим меняла в людских порывах и судьбах. У декабриста Катенина в сонете «Кавказские горы» есть строфа: «Притон разбойников, поэзии зараза!» Огарев же был более благосклонен, назвав Кавказ «приютом русского свободомыслия». Поэтому не случайно, что Полежаев, из-за поэмы «Сашка», где даже трудно обвинить автора в революционном духе, в итоге оказался на Кавказе.
Стоит упомянуть еще одного декабриста Бестужева-Марлинского, который взывал обратить внимание на демократию «туземцев-чеченцев», а в общем, о племенах Кавказа в «Письме к доктору Эрману» писал, что «они человеколюбивее персиян и турков; не режут голов пленным». Так вот сам же Бестужев-Марлинский, был ярким выразителем суровой экспансии направленной против горцев Кавказа. В повести «Аммалат-Бек» он описывает образ дикого дагестанского героя, одноименного с произведением, который в итоге убивает своего русского наставника, полковника Верховского. Однако то, что этот «наставник», как и все его сослуживцы, с оружием в руках вторгся на чужую землю, для наведения чуждых ее обитателям иных порядков, до этих высот «человеколюбия» Марлинский не дошел. Примечательны слова, сказанные со страниц повести персонажем, которого невозможно нами обойти, генералом Ермоловым: «Сердце должностного человека, любезный друг, должно быть навытяжку перед умом».
Пора вспомнить и писателя, который высмеивал тех, кто был навытяжку перед должностными человечками, а именно Гоголя, в чьих известных произведениях отсутствуют положительные персонажи. Может быть, Гоголь искал идеал где-то на стороне? Нет. Он так же, как и остальные, был болен русизмом. Вот какое напутствие дает Гоголь одному юнцу, опубликованное в главе XXX «Выбранных мест из переписки с друзьями»: «Не уклоняйся же от поля сраженья, а выступивши на сражение, не ищи неприятеля бессильного, но сильного. За сраженье с небольшим горем и мелкими бедами не много получишь славы. Не велика слава для русского сразиться с миролюбивым немцем, когда знаешь вперед, что он побежит; нет, с черкесом, которого все дрожит, считая непобедимым, с черкесом схватиться и победить его — вот слава, которою можно похвалиться! Вперед же, прекрасный воин! С богом, добрый товарищ! С богом, прекрасный друг мой!»
Теперь время привести задушевные эмоции Гоголя из повести «Тарас Бульба», которыми гордится каждый русский человек: «Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей: Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж если на то пошло, чтобы умирать, — так никому ж из них не доведется так умирать!.. Никому, никому!.. Не хватит у них на то мышиной натуры их!» А вот как воюют казаки Запорожской Сечи против мусульман: «Запорожцы переели и переломали весь виноград; в мечетях оставили целые кучи навозу; персидские дорогие шали употребляли вместо очкуров и опоясывали ими запачканные свитки». И еще один «порядок», который наводит Тарас со своими казаками, но уже против славян в Польше: «Но не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя». В конце повести атамана Тараса Бульбу распяли, подобно Прометею и подожгли у всех на виду, но герой титаническим голосом пророчествует: «Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!.. Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!».
Кавказ является духовным и генетическим отцом Руси и поэтому русские — это заблудшие дети своего патриарха Седого Кавказа. Тем более казаки, получившие приют на Кавказе от тирании собственного русского царя, а затем сами превратившиеся в орудие экспансии того же царя. Поэтому не славяне, русские или казаки, а кавказцы могут с полным моральным правом сказать в сложившейся ситуации слова, которыми приговорил Тарас Бульба своего сына: «Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью!»
Пчела отличается от змеи тем, что ее жало не убивает жертву, а принося пользу получившему укус, погибает сама. Таким был и останется в истории России Джохар Дудаев. Возглавляя борьбу за независимость от России, он, вместе со своим народом, спасал и саму Россию, и весь остальной мир. Его слова: «Лучше быть непризнанным одной Россией, чем как Россия быть отвергнутой всем миром», имеют смысл, что если в этом мире кто-то идет неправедным путем, навязывая его нам, то мы не намерены идти у него на поводу.
Еще в телевизионном обращении к Джохару Дудаеву, прошедший и разоблачивший перед миром застенки тюрьмы народов России, сын Кавказа в эмиграции Абдурахман Авторханов говорил, как бы в адрес президента и всех чеченцев, что «вы должны доказать, что являетесь другом русского народа», потому что, как он писал ранее: «Будет русский народ свободен, — свободны будем и мы. Сталинская тюрьма народов — единая и неделимая». Джохар Дудаев этот завет хорошо знал.
Кстати А.Авторханов предостерегал и Шамиля Басаева от скороспешных шагов, которые, к сожалению, последовали. Но является ли Ш.Басаев врагом России? Никак нет. Он был в числе защитников Белого Дома 19 августа 1991 года в Москве, вследствие коих событий Борис Ельцин стал президентом. Если же это период до Буденновска, то вот, что Ш.Басаев говорил и после: «не в России, но с Россией». (Газета «Независимая газета» 21 декабря, 1996)
В 1825 году в чеченском селении Майр-туп, сотоялось собрание членов Мехк-Кхел (Совет Страны), на котором один из них раздавил, на поле своей черкески, заползшего муравья и за это был отстранен. Вот таким сознанием обладал нахский народ на протяжении своей истории. Однако с тех пор как нахи (нохчи) стали чеченцами (чечмеки), а русские (оьрси) россиянами (гIазкхи), словно проклятие зависло между ними. Не просто так вынужден был чародей танца Махмуд Эсамбаев сказать, что ему стыдно, что он чеченец, правда, с последующей оговоркой, ведь он все свои выступления начинал с родного танца. На вопрос, какой для него самый дорогой сердцу дар, М.Эсамбаев ответил: «Это кинжал, который я никогда не вынул. Для меня это ближе, чем золотое или серебряное сомбреро. Видно, зов своего народа остается у детей, когда они вырастают». (Журнал «Малика» № 1, 1996, с.21)
Д.Дудаев с уважением относился к М.Эсамбаеву и последний также считал первого президентом. Поэтому для любого кавказца родной Кавказ не пыль веков, а зов предков. Ну, а как же, на этот счет, обстоят дела по ту сторону баррикады? В одной из многочисленных брошюр, тиражировавшихся в России в период первой «чеченской кампании», есть одно интересное место, по поводу восприятия россиянами «черных» кавказцев: «документы, захваченные в ходе боевых действий в Грозном и переданные ФСК «Российской газете».
Одна московская газета, продолжая комсомольскую традицию наскоков на здравый смысл, все путая и перевирая, объявила публикацию «фальшивкой» на том основании, что, по ее мнению, истинно чеченский документ должен быть непременно с грамматическими ошибками, а название республики — иным, чем значится на официальных бланках. Далее приводится приказ главнокомандующего вооруженными силами Республики Ичкерия «О порядке выполнения плана «Лассо». Вывод: «Почерк не каллиграфический, но текст без ошибок». (Чеченский кризис: испытание на государственность, Москва, 1995, с.45-46)
Как видим в глазах россиян, Джохар Дудаев, закончивший Военную Академию и ставший генералом, а к тому времени уже более трех лет находившийся на посту президента республики, непременно должен допускать в тексте «грамматические ошибки». Вот типичное представление в российской среде, как отголоски прошлого, о мировоззрении дикарей диких гор. Когда же, наконец, настанет время, чтобы «великороссийская любовь к отечеству перестала быть ненавистью к другим», как писал Герцен в «Былом и думах»? Наверное свои интересы важнее, чем чужая родина, ведь «не мы создавали великую Россию, не нам ее и разрушать». (Там же с.102)
Первая царская империя навязывала всем своего Русского Бога; вторая советская — Бога начисто отвергла, причем, изъяв его из душ подопечных граждан; нынешняя же третья демократическая действует по суждению старца Луки, из пьесы Горького «На дне», который на вопрос «Бог есть?», негромко отвечает: «Коли веришь, — есть; не веришь, — нет: во что веришь, то и есть». Так вот, национальным меньшинствам в России всегда остается только слепо следовать тому Богу, которого считает правильным российская душа. Все, кто идет против этого планомерного безумия — «незаконно независимы». Интересен в этом ключе анекдот, родившийся в Чечне: «На сельском сходе граждан решали вопрос о сдаче федералам оружия, чтобы те перестали бомбить села, убивать женщин, детей, стариков, больных. В результате обсуждения был единогласно принят документ, основной пункт которого гласил: «Забрать оружие у чеченских незаконных бандформирований и передать его российским законным бандформированиям».
Россия пытается вбить идеологический ляпсус, в головы своих зомбированных граждан, что чеченцы — это «мафия» в массовом ее проявлении. На самом же деле мафия — это те, у кого на голове шапка Мономаха горит; но россияне этого знать не хотят, ведь лишь их мизерная часть считает войну в Чечне национально-освободительной. Пока власти России поступают по-своему, по-воровски, такие личности как Карамзин будут характеризовать ее жизнь одним словом: «Воруют». Если же кто-то считает, что «воруют» те, кто «доит щедрую Матушку-Россию», то на самом деле таковой сам имеется на счету у нее. Мужицкая же Россия в этой партии всегда пожимает плечами со словами: «Хозяин-барин». Вот и получается на Кавказе ситуация, как в грузинской пословице: «Волка волком вали, а шакал свет разорил».
Следующим у нас будет Солженицын с его работой «Как нам обустроить Россию», чьи «посильные соображения» здесь небезынтересны: «Держать великую Империю — значит вымертвлять свой собственный народ. Зачем этот разнопестрый сплав? — чтобы русским потерять свое неповторимое лицо? Не к широте Державы мы должны стремиться, а к ясности нашего духа в остатке ее: Государственная структура должна непременно учитывать традиции народа: Достоевский считал всеобщее-равное голосование «самым нелепым изобретением XIX века». Во всяком случае, оно — не закон Ньютона, и в свойствах его разрешительно и усомниться.
«Всеобще и равное» — при крайнем неравенстве личностей, их способностей, их вклада в общественную жизнь, разном возрасте, разном жизненном опыте, разной степени укорененности в этой местности и в этой стране? То есть—- торжество бессознательного количества над содержательным качеством. И еще, такие выборы («общегражданские») предполагают неструктурность нации: что она есть не живой организм, а механическая совокупность рассыпанных единиц: все имеющие право голоса («способные носить оружие», как предлагал и Аристотель). Мнение без голосования — вовсе не новинка. Например, у горцев Кавказа долго держался порядок не общего голосования, а — «опрос мудрых». (Специальный выпуск. Брошюра в газете. «Комсомольская правда», сентябрь, 1990, с.3, 9,10, 13, 16).
Русские относятся к кавказской (европеоидной) расе, однако пытаются наоборот кавказцев сделать россиянами. Если даже это единственное единство между ними, то на этот счет позаботились уже давно и не недавно обозвали «черными» белых. Самое же вопиющее лицемерие выходит наружу, когда слышишь на русском языке о том, что «у преступника нет национальности». Как раз таки в России преступник и определяется в первую очередь по национальности. Вспомним хотя бы чудовищные времена депортаций, когда целые народы объявлялись преступниками, и все до одного изгонялись с родины. Как писал А.Авторханов в книге «Империя Кремля», если в Советском Союзе все народы были угнетены политически и социально, то русские по национальному признаку, в отличие от других, не ущемлялись. Так и сейчас, уличенный в преступлении русский, скрыт завуалированно в славянина.
«Какой мост построишь, по такому и перейдешь» — говорят адыги. Россия раскинулась на просторах Евразии, сцепив два материка, отсюда ее двойственность. Еще Петр I ввел в России впервые обращение на «Вы», переняв его от Рима и Византии, где граждане обращались так к двум императорам, а уже позже к сановитым вельможам и, наконец, к обычным гражданам. Вместо того чтобы служить мостом между цивилизациями мира, в России призванные варяги, как судьи, превратились в диктаторов; христианство для очищения духа встало на службу у монархов в грязной политике; вольные казаки стали зависимыми; общинники-коммунисты отстаивают личностный интерес; а демократия — власть народа, от заблудшего большинства перешла к худшему меньшинству. Следует напомнить еще и о постоянном перетягивании каната западниками и славянофилами, в пользу выбора жвачки из «окна в Европу» или водки из кабаков Ивана Грозного. Не зря заметил писатель Замятин в эссе «О моих женах, о ледоколах и о России», что ледокол Россия «движется, разрушая».
Еще в Советском Союзе, две будто бы противостоящие социальные группы граждан, а именно представители законной власти и преступные авторитеты этого государства, на самом деле являлись одной партией сатаны. С развалом «союза нерушимых», к примеру, в Грузии, вышеназванные двойники закономерно объединились в оппозицию, когда во главе республики стал лидер отвечающий многовековым чаяниям грузинского народа — Звиад Гамсахурдиа.
Таким образом, плесень великодержавного шовинизма разделил граждан России на две категории. Одна из них готова без оглядки на штурм любой ценой, под знаменем русизма; другая же путает гнусную политику Москвы с профессиональным исполнением ее. Из этого вытекает соответствующий вывод, что если на предыдущих выборах Ельцин избирался как «меньшее зло», то нынешний президент Путин является образцом для всех.
Осетинская пословица гласит: «Вечные снега и те сдвигаются». Эту мудрость нужно бы помнить многим. Ведь большие империи живут размеренной жизнью до тех пор, пока не ввязываются в погибельную войну. Если война протекает успешно, граждане философствуют, а в случае разбушевавшейся стихии, предвещающей потоп, всплывают тысячи «аналитиков» и «специалистов» доказывающих, что нужно было действовать «политическими методами», как будто политика не является сама по себе войной. Однако дело не в этом, а вот в чем. Эта последняя ситуация явно напоминает первый недавний этап войны России в Чечне, а картина с философами нынешний второй. В русской литературе есть тому наглядные примеры. В чеховской повести «Палата № 6» один из персонажей, доктор психиатрической больницы, успокаивает своих пациентов: «Между теплым, уютным кабинетом и этою палатой нет никакой разницы, — сказал Андрей Ефимыч. — Покой и довольство человека не вне его, а в нем самом». Но после того как сам оказывается, по сути, в застенках Палаты № 6, признается, что «пал духом». На что ему там же насмешливо скажут: «А вы пофилософствуйте».
Когда выяснится, что нынешняя война в Чечне, как и в первом ее этапе, ведет к поражению и разложению империи, а это, несомненно, произойдет, то философы «падут духом» и если успеют, охарактеризуют эту «кампанию», как в свое время войну Крымскую (1853-56). Русский писатель Лесков в сказе о тульском
косом левше и о стальной блохе «Левша», об этом тогда постарался, когда его главный герой «левша уже кончался», то он предупредил: «Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни бог войны, стрелять не годятся». Так как война Россией тогда была проиграна, то соответственно: «Государю так и несказали, и чистка все продолжалась до самой Крымской кампании. В тогдашнее время как стали ружья заряжать, а пули в них и болтаются, потому что стволы кирпичом расчищены». Вот так.
В нахской традиции из всех животных (не учитывая змей), собака воспринимается самой грязной и низменной. Даже врусском народе говорят: «собачий холод»; с теплом же ассоциируют дом, где живет человек. Сегодняшняя же картина быта народов наглядно демонстрирует, как собака заняла дом и, по сути, выгнала человек на улицу. Здесь вспоминается одно пророческое место, из повести Булгакова «Собачье сердце»: «Живуч собачий дух».
Первыми космополитами были древнегреческие киники, от которых произошло слово «цинизм». Слово же «киник», исходное от «киникос», что означает «собачий». Теперь вспомним, как в развалинах Чечни, военные кинологи России с собаками, съевшие на этом деле собаку, пытаются вынюхать, сами, не зная чего, или «доказать миру, где собака зарыта». Хуже того, в расставленных там же фильтрационных лагерях, живого человека бросают на растерзание собакам. Так никогда не поступает человек, а делает лишь собака. Из этого и следует закономерно соединить, как символ нынешней России, два телевизионных рекламных ролика: Россия — щедрая душа, но: главное правильно кормить собак!..
Русским людям нужно восстановить свои родословные, вернувшись к (своей) земле, и погрузиться в обитель Божью. Именно с тех пор, русские ушли из-под заповедей Бога, когда вторглись на чужие земли и впоследствии стали Иванами, не помнящими родства. Иначе за Россией прочно закрепился имидж, который в самое сердце заметила чеченская журналистка Асят Муртазалиева, словом невозможным не тронуть душу человеческую: «Москва слезам не верит. Даже детским». (Газета «Грозненский рабочий» № 25, 1996)
Здесь мы подходим к завершающей части, рассмотрев двух титанов русской мысли и мировой литературы, которые даже ни разу не встретились в необъятной России, прекрасно зная, друг о друге. Федор Достоевский и Лев Толстой — эти имена до того переплетены между собой, что уже «объединились» у их исследователей одним наименованием — «Толстоевский». Название этой статьи взято из итогового романа Достоевского «Братья Карамазовы», который, кстати, у своих родственников попросил прислать Толстой, когда уже находился на смертном одре, на железнодорожной станции «Астапово». Достоевский в романе пишет, что «все царство мировой гармонии не стоит одной слезинки замученного ребенка». Именно ребенка, потому что ребенок является устремлением вселенской души у русского человека, так как сам по своей натуре предстает ребенком. Потому не случайно Пушкин в повести «Капитанская дочка» пишет: «Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»
Говорят, что солдат ребенка не обидит. Так это или иначе, но выражение это непременно должно было родиться в России. В этом ключе интересен случай на Кавказе, наглядно показывающий то, что для русских не только очень важно, но и первостепенно. Еще в Российско-Кавказской войне XIX века был известен русский генерал Слепцов, которого чеченцы уважали и называли «Сипсо». Впоследствии в селении Гехи-чу он был убит, там же, где затем и Джохар Дудаев. Но вот показателен эпизод войны, когда русские в «бессмысленном и беспощадном бунте» спасают чадо: «Однажды войско Слепцова захватило у чеченцев небольшое селение. Жители этого селения, кто остался в живых, убежали, спасаясь, в леса. К селению подъехал сам генерал и начал осматривать поле боя. Возле невысокого холма, недалеко от речки, он заметил одиноко стоящую детскую колыбельку, какие бывают у чеченцев. Слепцов повернулся, взглядом подозвал адьютанта. «Сдается мне, голубчик, что в той люльке младенец есть. Коль малыш будет мужеского полу, отвези-ка его и передай моей хозяйке», — сказал он». (Журнал «Вайнах» № 1, 1998, с.38)
Однако вернемся к роману «Братья Карамазовы». Достоевский, в этом монументальном произведении, воспроизвел во всей наготе сущность русской души и России. Отсюда даже появилось понятие «карамазовщина», т.е. «все позволено». Интересно в романе замечание, что «русский весьма часто смеется там, где надо плакать». Но мы остановим наш взгляд на одном месте, когда одному из братьев Дмитрию Карамазову, символизирующему безумие русской души, говорят: «Не пьян ведь, а какую ахинею порет!» Так вот Дмитрий в другом месте, как бы отвечая на эту реплику, произносит фразу, которая передает всю глубину или бездну России, без остатка: «Я духом пьян».
Вспомним, как началась горбачевская перестройка, когда была возможность все направить в правильное русло. Ведь тогда всплыли не только литературные герои Ильфа и Петрова, но и главный лозунг, принадлежащий Достоевскому, из его романа «Идиот»: «Красота спасет мир». Достоевский — это самый опасный человек во все истории России, потому что его философия поистине чистосердечные откровения сатаны, а сатана, как известно, обладает изощреннейшим умом. Обратите внимание, как вводит в заблуждение читателя Достоевский со страниц своего самого известного романа «Преступление и наказание».
Приведем мысли, которые обуревают главного героя романа Родиона Раскольникова об убийстве старушонки: «О, как я понимаю «пророка», с саблей, на коне: велит аллах, и повинуйся «дрожащая» тварь! Прав, прав «пророк», когда ставит где-нибудь поперек улицы хор-р-рошую батарею и дует в правого и виноватого, не удостоивая даже и объясниться! Повинуйся, дрожащая тварь, и — не желай, потому — не твое это дело!..» К сведению незнающих. Ислам запрещает даже на войне убивать детей до пятнадцатилетнего возраста, а женщин и стариков лишь в исключительных случаях, а именно тех, которые непосредственно участвуют в войне против мусульман. В этом ключе интересен случай, когда один молодой человек пришел к пророку Мухаммеду (мир ему) и сказал, что хочет пойти на газават. Пророк спросил его, есть ли у него мать, тот сказал, что есть. Тогда пророк Мухаммед (мир ему) сказал: иди и преклонись к ногам твоей матери, и служи ей, это твой газават.
Вообще коренное отличие христианства от остальных конфессий в том, что оно берет за идеалы кротко-незлобивые поступи Христа из Библии, его мученичество во имя людского счастья в обители Божьей. Однако тех, кто не согласен с ними, они через власть кесаря, а не Иисуса, готовы уничтожать безбожным образом. Ислам же не позволяет насильно обращать в мусульманство, а к иноверцам указует относиться терпимо и справедливо. Только в случае внешней агрессии, Аллах наставляет мусульман объявлять наступательный джихад или же оборонительный газават.
Достоевский и Толстой, как раз и символизируют эти две религии. Достоевский, чье творчество буквально пронизано христианством говорил, что если ему придется выбирать между истиной или Христом, то он останется с Христом. Он так же оправдывал экспансию, а точнее вооруженную оккупацию чужих земель Россией. Толстой же напротив, был в мучительном поиске истинной веры, а точнее веры истины и, в конце концов, завещал считать его праведным мусульманином. Толстой, как известно, сдерживал агрессивную политику России и все его творчество вопиет об этом. И здесь переходя от Достоевского к Толстому, вспомним слова Чаадаева из его «Апологии сумасшедшего»: «Прекрасная вещь — любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное — это любовь к истине: Не чрез родину, а чрез истину ведет путь на небо». Вышесказанное о Толстом не ново или не старо.
Благодаря Толстому появилось бессмертное произведение, повесть «Хаджи-Мурат», где при внимательном взгляде проглядывает воспевание газавата Кавказа, как пути к истинному преобразованию России. Ведь в первый этап нынешней российско-чеченской войны, интеллигенция России оказала давление на свое правительство, ссылаясь на эту повесть, с требованием остановить войну в Чечне. Еще в романе-эпопее «Война и мир» Толстой создал образ Платона Каратаева, яркого воплощения идеала «непротивления злу» для русских людей, но русские заклеймили его, обозвав все это «каратаевщиной». Примечательно, что Толстой, собирая материалы для «Войны и мира», говорил, что по той войне 1812 года генерал и партизан Денис Давыдов «первый дал тон правды». Значит, из этого закономерно выходит, что остальная масса историков подавала тон лжи!
В XX веке Толстой переступил черту, которая сдерживала его в рамках российского государства, когда он в 1901 году был отлучен от церкви и предан анафеме. Одна из весомых причин этого — роман «Воскресение» (1899), где интересен эпизод, когда арестанты в тюрьме рассуждают о своем бедственном положении и один из персонажей, как бы смирившись со своей судьбой, прискорбно замечает: «Против Бога не пойдешь». Вот так уже в этом мире власть правителей стали ассоциировать с Господом, как это очень доходчиво изложил один старик-старообрядец из того же романа, на вопрос как поступать с теми, которые не соблюдают закон: «Закон! — повторил он презрительно, — он прежде ограбил всех, всю землю, все богачество у людей отнял, под себя подобрал, всех побил, какие против него шли, а потом закон написал, чтобы не грабили да не убивали. Он бы прежде этот закон написал».
Не удержусь привести еще одну выдержку из того же романа, убедительно доказывающую величие и высоту Толстого, до коих не смог дойти ни один его соотечественник, когда он описывает «старого генерала»: «Человек, от которого зависело смягчение участи заключенных в Петербурге, был увешанный орденами, которые он не носил, за исключением белого креста в петличке, заслуженный, но выживший из ума, как говорили про него, старый генерал из немецких баронов. Он служил на Кавказе, где он получил этот особенно лестный для него крест за то, что под его предводительством тогда русскими мужиками, обстриженными и одетыми в мундиры и вооруженными ружьями со штыками, было убито более тысячи людей, защищавших свою свободу и свои дома и семьи».
Русский философ Бердяев писал, что России нужно отказаться от Толстого, наоборот ей следует избавиться от Достоевского, как вредного пророка. Однако Толстой должен быть правильно понят, не так как в писаниях Ленина, закрепивших его образ «зеркалом русской революции». Толстой в статье «Не могу молчать», где со страниц поистине чувствуется даже дыхание букв, писал в адрес правительства: «Если бы вы убили и замучили хотя бы и десятую часть всего русского народа, духовное состояние остальных не станет таким, какого вы желаете». Ленин в этом отношении мыслил совсем наоборот: «Пусть 90% русского народа погибнет, лишь бы 10 % дожило до мировой революции». (В.И. Ленин ПСС, т.11, с.702)
«Читай». Это было первое слово, ниспосланное Аллахом пророку Мухаммеду (мир ему), через ангела Джабраила. Русские люди подсознательно выполняют этот наказ. Ведь спасение России в исламе, к которому мучительно долго шел Толстой, исполнив (иншааллах) завет из Корана: «О вы, которые уверовали! Бойтесь Аллаха должным страхом к Нему и не умирайте иначе, как будучи мусульманами». (3:102)
Известный нахский фольклорист и поэт Ахмад Сулейманов, собирался построить дом из камней привезенных изо всех аулов Чечено-Ингушетии, собранных во время исследований для авторской работы «Топонимия Чечено-Ингушетии». Так не пора ли и нам собирать камни для постройки храма, а не тюрьмы, «входя к каждому народу добром и истиной, а не пушками и водкой», как говорил мусульманин Лев Толстой.
Ахьмад Хьачароевский,
Сhechenews.com
09.03.17.