Если в сказке победило зло, можно считать эту сказку былью. (с)
Это был необычный остров. Его населяли звери. Остров находился в умеренных широтах, поэтому и животных там подобрали таких, чья область обитания проходила именно в этой климатической зоне. Там жили несколько семейств зубров, косуль, маралов, кабанов, лосей, рыси, медведей и волков. И более мелкие: лисы, зайцы-русаки, хорьки, ласки, бобры, ондатры вели свою жизнь в норках, строили плотины и копошились по своим мелким делам. Много было птиц. Каждый занимал определенную нишу, свое место в лесу и в небольшой долине, которую и называли Долиной волков.
Тут же, недалеко от берега, был построен небольшой дом.
Да – это был заповедник, но заповедник необычный. Два десятилетия работали генные инженеры, выводя новый вид. И им это удалось. Волки, рыси, лисы и медведи питались только овощами и лишь изредка – рыбой, живущей в реке, берущей начало в лесу и впадающей в неширокий пролив.
Служители жили в небольшом домике. У них было несколько крупных собак, в основном те, которые прибились к порту, и были забраны ими и привезены на остров. Собаки были все стерилизованные и плотоядные, им давали сухой корм. Еще на острове, у домика прижился молодой домашний кабанчик, которого недавно кастрировали, чтобы не допустить его случки с дикими свиньями. После этого кабанчик страшно растолстел, разленился и все время валялся возле крыльца и что-нибудь жевал. Собаки не обращали на него внимания, а люди только смеялись над ним, проходя мимо и бросая остатки бутербродов. Хряк смешно гримасничал и подбирал кусочки, урча и хрюкая. Собаки даже не пытались отбирать у него еду, брезгливо обходя стороной.
Волки жили рядом, они тоже приходили к дому, грелись на солнышке. С собаками не общались. Со служителями были доброжелательны. Догар, вожак стаи, очень крупный серый волк даже подходил к старшему егерю и терся о его ногу большой лобастой головой с маленькими аккуратными ушами.
Старший егерь долго гладил его, чесал за ушами и с силой трепал по бокам, при этом смеясь, что делает зверю массаж.
Догар в ответ легонько сжимал жилистую человеческую руку своими мощными клыками, пожевывал и довольно урчал. Они дружили и были счастливы находиться друг рядом с другом.
— Все, брат, иди, мне нужно ехать, — егерь гладил и чесал его большую морду, обнимал и прижимал к себе.
Волк урчал довольно. Это походило больше на хрип, рождалось глубоко в груди и выходило из жаркой пасти ласковыми мягкими звуками.
— Догар, Догар, хороший, — егерь последний раз потрепал его, достал из кармана карамельку, очистил от бумажки и протянул на ладони волку.
Тот деликатно захватил лакомство языком, потом, слегка повернув голову на бок, зубами сжал конфету и побежал к группе волков, которые лежали на утрамбованной земле. Два серых щенка подбежали к нему, и волк разгрызя конфету на две части, бросил им. Щенки схватили лакомство и бросились в разные стороны. Догар лег рядом с тремя самцами, почти такими же крупными, как он сам.
— Ты становишься похожим на собаку, — сказал ему старый рыжий волк с совершенно седой мордой. Его звали Ихван, что значило – брат. И был он честный и справедливый. — Уже и руки лижешь человеку, дожил. Хвостом только начни вилять – совсем похожим на пса станешь.
Догар только ухмыльнулся во всю пасть.
— Нет, не такие были наши предки. Жили они не так и у них была другая пища.
Третий волк, по имени Аргно, черный, как смоль, поднял голову и взглянул в сторону хряка, валяющегося в луже возле крыльца.
— Вон она, наша пища, — с насмешкой в голосе сказал он. Голос у него был очень приятный, мягкий, взгляд – немного высокомерный.
Волки уважали его, к его суждениям прислушивались. А волчицы наблюдали за ним, и каждая готова была пойти за ним по первому его зову. Но не каждая могла родить. За этим следили люди. Многие волчицы носили на животе специфические рубцы после операции и это было их клеймо, их позор. Отбраковка в экспериментальном заповеднике шла самая жесткая.
Волки подняли головы, и все вместе посмотрели на свина, перепачканного грязью.
Тот почувствовал это, занервничал, хрюкнул и повернулся. Черный красавец Аргно обнажил дюймовые белые клыки и лязгнул. Свин подпрыгнул в своей луже, а волки дружно расхохотались.
— Но мы едим клубни. Здесь в нашей долине. Ходим на охоту за клубнями. За ботву несем нашу добычу нашим женам, матерям наших детей.
— Не у всех – дети, — мрачно сказал Ихван, чью волчицу стерилизовали уже несколько лет назад.
— Все ворчишь, брат, — сказал ему еще один рыжий волк, Шейхи. – А мы здоровы, шерсть наша густая и блести, в лапах много силы.
— Да, и клыки наши скоро будут вываливаться, потому что они давно не разгрызали костей.
— Я никогда их не пробовал, — вздохнул Шейхи. – А, интересно, они вкусные?
— Вкуснее турнепса.
Тут волки увидели выходивших из домика людей. Их было трое. Все держали в руках дорожные сумки или рюкзаки. В этот день уезжали они все.
— У них праздник, — проворчал Ихван, утыкаясь мордой в лапы.
А Догар сорвался с места и бросился к уходившим. Собаки, провожавшие хозяев, при виде его, отскочили в стороны, но даже не заворчали. А Догар, сзади наскочив на старшего егеря, легонько ударил его в спину передними лапами. Мужчина покачнулся, переступил и оглянулся.
— Чтоб тебя! Догар, разбойник, а если бы ты меня уронил? – егерь повернулся, волк уперся передними лапами ему в грудь. – Ах ты, серая шкура.
Егерь бросил свою сумку на землю и обнял волка, трепля его бока. А Догар, отвечая ему тем же, пытался лизнуть в щеку. Они были разные, два этих существа, и относились друг другу по-разному. Человек был уверен в своем превосходстве над волком и вел себя покровительственно. Волк был уверен в равенстве и вел себя, как равный. Они бы никогда не поняли друг друга. Но это не мешало им дружить и находить радость от общения.
Остальные волки тоже сорвались с места, окружая людей. Те гладили их, издавали поощрительные звуки, говорили ласковые слова, массажировали пушистые бока и спины. Многие волки виляли хвостами, сначала стеснительно, вяло, но от радости все сильнее мели по пыли пушистые хвосты.
Ихван закрыл глаза, чтобы не видеть того, за что ему было дико стыдно. Он близко к сердцу принимал все, что касалось волков Острова. И твердо считал, что их племя вырождается. Как же ему было больно.
Вот люди стали садиться на маленький катер, большую часть времени стоявший на приколе у причала. Но сейчас с него спускались сходни и люди поднимались по ним на палубу. В небольшой рубке завели мотор, и катер отчалил.
У Догара дрогнуло сердце. Он бросился к берегу, потом вбежал на скалу у побережья, чтобы дольше видеть катер и смотрел, смотрел вдаль, пока судно не превратилось в точку и не растворилось в голубой дымке, скрываясь за горизонтом. Тогда он завыл, вкладывая в первый вопль всю душу. Волки, оставшиеся внизу, присоединились к нему. Только Ихван крепко прижал уши к голове, чтобы не слышать этого. То, что творили сейчас его братья, он мог бы сравнить только с идолопоклонничеством.
А ближе к вечеру начался шторм. Сильный ветер загнал животных в норы, каждый искал место, где мог бы спрятаться. Ветер длился весь следующий день, ночь и стих только под утро. Он разнес в щепки дом, в котором жили егеря. Повалил пару деревьев. Молодого зубра ранило сухой ветвью. У волков в семье серого волка и белой волчицы пропал щенок. Так же пропал теленок косули.
— Смотрите, смотрите, — потрясенный говорил всем толстый хряк, крутясь возле остатков любимого крыльца.
Куски разбитого шифера усеивали землю вокруг.
— Смотрите, я бы мог погибнуть, — не унимался хряк. Он захлебывался словами и брызгал слюной. Его толстые щеки раздувались, а глаза то делались круглыми, то становились щелками и тонули в жире щек. – Крыша свалилась прямо на меня. Смотрите.
И его слушали. Собаки, зубры и косули собрались вокруг, смотрели на развалины дома и думали, думали. Но думали они медленно. Хряк тоже думал медленно, может быть, еще медленнее их, но он много говорил.
— Смотрите, — говорил он. – Дома больше нет. Люди никогда к нам не вернутся. Нам нужно теперь жить самим.
— Что? – сказал зубр, которого звали Аш.
— Вернутся, — сам для себя проговорил медведь Мэр. – Всегда возвращались.
— Всегда у их был дом. А сейчас его нет, — сказал хряк. – Если у тебя разрушится берлога, ты вернешься туда?
— Нет, — растерянно протянул Мэр. – И что же нам делать?
— Жить самим.
— Жить самим, жить самим! – закричали над их головами.
Крупные звери подняли головы. Десятки разных птиц, белок облепили ветки ближайших деревьев. Хорьки, ласки, бобры и еноты пролезли между ног лосей и лап рысей, чтобы видеть и слышать.
— Жить самим. Как это хорошо сказал. Он такой умный.
— А слышали, как он сказал до этого? Люди к нам никогда не вернутся. Он говорит, как пророк!
— Только он сможет обустроить наш Остров по-новому.
— Да, смогу только я, — хряк вытянулся, чтобы казаться выше и оперся передним раздвоенным копытцем в плечо медведя дружеским и слегка покровительственным жестом.
Хряк, которого все звери презирали еще несколько часов назад, вдруг вырос в своих глазах, и что самое странное, в их глазах тоже.
Медведь даже не подумал возмутиться таким наглым жестом, наоборот, он весь приосанился, гордо задрал морду.
— Меня зовут Боб, господа, Зовите меня просто Бо, — подражая людям, медленно произнес хряк, щеки его стали снова надуваться. – Я предлагаю создать общее правление и выборность снизу до верху. От каждого вида нужно выбрать трех депутатов в общий совет. Попрошу, господа, выдвигайте кандидатуры прямо сейчас.
Огромный пень стоял недалеко от развалин дома. Хряк бросился туда и удивительно было смотреть, как быстро он переваливается на коротких ножках. Но даже на невысокий пень он не сумел залезть. Медведь, и два лося стали толкать его вверх, пока наконец не взгромоздили туда жирную тушу.
— Нет, мне нужно худеть, — бормотал хряк, ободряя себя и своих сторонников. – Иду в спортзал. Нужно и себе время уделять, а не только общественной работе. А тут тружусь больше всех и вот результат. Себя нужно беречь.
С этим он выпрямился на всех четырех ножках и тут же сел. Он был выше всех. И даже лоси смотрели на него, вытянув шеи.
— Выборных доверенных лиц прошу подойти ко мне на совет, а все остальные можете идти, приводить в порядок свои жилища. А почему я не вижу волков? Господа, кто-то может пригласить волков?
Вызвался молодой лось, один из трех выборных. Он побежал, высоко вскидывая ноги. За ним полетели несколько любопытных птиц. Зубр проводил его взглядом и проговорил, отворачиваясь:
— Не нравятся мне волки. И запах их не нравится и нрав. Чуть что не так – зубами лязгают.
— Да они прикалываются, — заурчал медведь Мэр.
Он был старый и толстый, почти такой же толстый, как хряк, но очень огромного роста. Когда он становился на задние лапы, он возвышался над любым человеком. Не было ему равных по силе на острове.
— Волки высокомерны, — сказал выборный от собак. – Они – дикие и наглые.
Это был крупный, очень крупный пес, гладкошерстный кавказец, брошенный в прошлом году хозяином в порту, привязанным к фонарному столбу. Егерь заповедника узнал о нем из объявления в интернете, поехал, отвязал и забрал на остров. Его назвали Лакки, потому что никто не знал его настоящего имени. И он молчал о своем прошлом. А после того, как его кастрировали, вообще замкнулся.
Вернулся лось, он только сморщился и покачал головой.
— Они там ищут кого-то, — проговорил он медленно. – Вроде бы их щенок пропал.
— У нас тоже пропал мой внук, — проговорил самец косули. – Но это же не повод не являться на собрание. Другие члены моей семьи его усердно ищут.
— Нужно в нашем государстве сразу указать им их место.
— Тихо, волк.
И на поляну, занятую множеством зверей, вбежал волк. Это был старый Борз, чья рыжая шерсть покрылась сединой, словно инеем.
— Что вам нужно от волков? – спросил он, опустив голову и тяжело дыша. – Наш щенок пропал во время шторма, и мы его ищем. Говорите скорее.
— Ты ведешь себя нагло, — начал хряк, но Борз перебил его.
— Свинья меня учит как вести себя?
— Что ты сказал? За это ты ответишь по закону. Это оскорбление правительства.
— Сказать свинье, что она свинья? Я не оскорблял, хотя думай, как хочешь.
Волк повернулся уходить.
— Стой. Раз ты выборный, останься, но нужны еще двое. Это наше правительство, законодательный орган.
— Какой орган?
— Законодательный. Раз люди исчезли, мы сами должны собой управлять. На демократической основе.
— А ты кто тогда?
— Я ваш руководитель. Выбранный большинством голосов президент.
— Ни один волк не признает вожаком свинью! Я все сказал! – Борз повернулся и бросился прочь широкими скачками.
— Что?! – вслед завизжал хряк. – За оскорбление Власти…
Но волк бежал уже далеко, он перескакивал через завалы, выбоины и ямы и несся, мучимый беспокойством о пропавшем щенке. Малыш не являлся его сыном или внуком, он был только дальним родственником, таким же дальним, как и большинство членов стаи. Но волки совсем не похожи на остальных животных Острова. Они чувствовали родство физически. Это было у них в крови. Именно поэтому они и становились самыми отзывчивыми даже к чужим. Ни один волк не пройдет мимо попавшей в яму косули или медвежонка. Но их все равно считали наглыми и высокомерными. Уж такими они были, такими рождались и готовы были умереть.
Поэтому Борз так спешил. И уже подбегая к кромке леса, он услышал призыв щегла.
— Туда, туда, — кричали ему птичка, летая над головой. – Ваш птенец нашелся. Ихван просил привести тебя.
Борз, не сбавляя скорости повернул за щеглом.
На острове была единственная гора, не очень большая. У подножья жили косули. И на гранитном выступе скалы образовалась неглубокая трещина. Туда и провалился пятимесячный волчонок. Но хуже всего, что там был маленький детеныш косули.
— Это Эльза, она поломала ногу, — кричал своим родичам малыш. – Достаньте сначала ее. Ей очень больно.
Маленькая косуля только закивала головой. В глазах у нее стояли слезы.
Волки склонились над трещиной. Своего щенка бы они вытащили легко, один взрослый матерый волк в состоянии был спуститься и взяв его за шкирку, вытащить, карабкаясь по небольшим уступам. Силы бы у него хватило. Но с косулей, которой тоже было около пяти месяцев, по почти отвесной скале ни один волк подняться бы не смог.
Волки задумались.
— Не волнуйся, Эльза, — говорил волчонок косуле. – Мои родичи нас вытащат. Вот увидишь. Они – все самые сильные и смелые на Острове.
Косуля кивала головой. Ей было очень больно, но она верила волчонку.
— Я заблудился в ветер, — кричал волчонок своим родичам. — Потом услышал, как зовет Эльза. Я же не мог ее оставить, правильно?
— Ты молодец, — отозвался его отец, чтобы подбодрить малыша.
И волки, увлеченные и разгоряченные, даже не услышали и не почувствовали, что за ними наблюдал хорек. Это был совсем молодой зверек серого цвета с рыжей спинкой. Этот малыш, родственник куницы, был непоседа и совал нос везде и всюду, даже в то, что его совсем не касалось.
Он все увидел, запомнил и помчался, неся горячую новость на кончике своего хвоста.
Возле пня все еще проходило собрание, там кричали, махали лапами и топали копытами. Всегда спокойные и рассудительные звери сейчас словно взбесились. Они ревели и орали, словно у них пришло время гона.
Хорек из осторожности не рискнул подходить близко к крупным зверям, он обошел всех и подговорил белку подозвать свина. Но тот либо зазнался, либо побоялся слезать с пенька, и послал к хорьку Мэра.
Мэр подробно расспросил маленького зверька и бегом вернулся к пеньку, расталкивая зверей. Даже матерые зубры отскакивали от него, как молодые телята.
— Детеныш косули найден. Но его окружили волки, его жизнь под угрозой! – закричал он, становясь на задние лапы.
— Где, где? Нужно сейчас же спешить туда!
— Хорек поведет нас.
— Где хорек? – хряк побоялся, что инициатива уйдет от него, потому что хорошо знал, что вожаком толпа считает только того, кто бежит впереди нее.
Даже если мнение вожака другое, он все равно должен бежать в том же направлении, что и вся толпа, только немного быстрее. А иначе кто-то, например, Мэр, обгонит его, затопчет и сам возглавит толпу.
— Сейчас же, немедленно, — суетился и хрюкал хряк, спеша изо всех сил на коротеньких ножках. Голос его и без того невнятный из-за хрипов и похрюкиваний, из-за быстрого движения стал совсем нечленораздельный. – Нужно организовать спасение… спасателей… отряд спасателей….
— Спасение! Ах, как мудро! Спасателей! Величие души! – кричали птицы, летая над головами. – Ах, ах! Наш герой! Святые годы!
Но понять хряка было невозможно, его мучала отдышка, нос был забит и слова сливались с хрипом и хрюканьем.
Собаки сами сориентировались, Мэр организовал отряд спасателей из них и молодых медведей, и все они бросились к горе.
Рыжий молодой волк готовился к последнему прыжку, держа косулю перекинутой через спину. Он зубами крепко сжимал ее ногу. И Эльза зажмурила глаза от страха. Насколько волков со дна пропасти построили живую пирамиду, и рыжий волк лез по ней, как по лестнице. Ему осталось только сделать рывок – и маленькая косуля была бы спасена.
Но тут на волка, чья голова лишь выглядывала из горной трещины, налетел медведь. Он сверху упал на волков, придавил тушей, и вся масса свалилась вниз, на камни, давя друг друга своими телами. Собаки сверху бросились на волков, медведи сцепились с двумя старыми волками, оставшимися наверху и готовившимися принять косулю.
Звери дрались яростно, то и дело из глубины трещины раздавался собачий визг и медвежий вопль. Внизу было тесно, там просто шло взаимное уничтожение. Но собак было мало, медведи не спешили на помощь. Они берегли свои шкурки. И вот первый пес выскочил из трещины. За ним последовал второй. Окровавленные, с шерстью, стоящей дыбом и поджатыми хвостами отступали они с горы. Медведи скатились вниз к подножью раньше их.
К пню, возле которого собрались все звери, собаки и медведи вернулись в молчании и понурые. Их окружили и забросали вопросами. Хряк уже и не пытался залезть на пень. Он сидел рядом, прислонившись к обрубку дерева спиной. Рядом в той же позе сидел Мэр. Другие звери окружили их. Хорек был уже тут. Он сидел на самом пне, в безопасности, и что-то шептал на ухо то хряку, то медведю.
Звали хорька Крысеныш, а почему — никто и не помнил. Просто когда-то в его детстве кто-то так назвал самого маленького и хилого детеныша от очень красивой пары хорьков. Но братья и сестры по клану иногда называли его Гаденыш за мелкие пакости, которые тот им подстраивал.
— Ужасно, ужасно! – кричали птицы, слушая с ветвей рассказ побитых собак. – Волки всегда были опасны. Они однажды растоптали птенца, упавшего из гнезда!
— Да! Однажды волк оторвал хвост моему дедушке, — присоединилась к хору белка.
Мэр засмеялся.
— Не знаю, что волков удерживало, чтобы вообще твоего дедушку сожрать! – крикнул он, подняв морду вверх.
— Ужасно, ужасно! Они – звери! Он – жестоки!
— Они – убийцы! – наконец выговорил сам хряк. – И помните. Нам нужна Долина волков без волков!
— О, как это мудро! Бо Крутой и Мудрый…
И тут сверху закричали:
— Волки! Волки идут!
И на поляне появились волки. Двое из них несли через спину тела маленькой косули и небольшой черной остроухой собаки. Остальные окружали их плотным кольцом, готовые к нападению и защите.
Звери расступились, пропуская волков. Над поляной повисло молчание.
Волки сбросили свои ноши недалеко от сидевшего хряка. И тот весь сжался от страха.
— У нас тоже погибли братья. Весь грех – на вас, — хрипло сказал старый Ихван. – Больше у нас с вами нет ничего общего. Живите дальше, как сможете.
Он повернулся и пошел назад в свою долину. Волки, оскалившись, отступали медленно.
— Мы отныне живем в долине, вы живете в лесу, — хрипло проговорил Догар, скалясь.
Все что случилось только что – пробудило в нем ярость. Дикую и неукротимую ярость всего его рода.
— И мы порвем любого, кто придет к нам, — закончил черный Аргно, испытывающий те же чувства, что и его друг и брат.
И волки быстро развернулись и скачками помчались за старым Ихваном, бегущим обычной волчьей рысью к родным камням и норам.
— И пусть катятся, — приговорил Мэр, провожая взглядом пушистые спины. – Окружить их забором и наплевать.
— Ты что? – хряк снова захрюкал от возмущения, едва выдавливая из себя нечленораздельные звуки. – Совсем без башки тупой? Там же турнепс! Это основная наша пища! Собирай армию! Лакки – ты будешь генералом.
Пес только приподнял верхнюю губу и оскалился презрительно. У него была постоянная неутихающая ненависть ко всему живому.
И тут из Долины волков донесся дружный дикий вой: протяжный и рвущий душу вопль множества волчьих глоток.
Все животные сжались на своих местах, втягивая головы.
— Это просто они так хоронят, — ухмыльнулся Мэр.
И тут только все на поляне вспомнили про два бездвижных тела, застывшие перед ними на небольшой, притоптанной траве.
Нужно ли писать специально о том, что на похоронах Бо Мудрый говорил много, употребил все известные ему слова, обозначающие у людей скорбь и гнев, но, увы, часто не к месту, потому что скорби он сам не чувствовал, а как правильно описать гнев, у него не хватило его свинячьих мозгов.
Жизнь на Острове изменилась за один день. Собаки стали верной стражей президента Боба, и его прозвали уже Бо Крутой, а псов — Гоблинами. Но собаки были не коренные жители Острова, у них не было выбора. Они должны были кому-то служить. И раз люди в который раз их бросили и предали, они стали служить свинье.
Чтобы поддерживать интерес к себе, хряк так и продолжал бежать первым. Он отправил Мэра с Лакки на переговоры, а сам продолжал сидеть внизу у пенька, привалившись к нему спиной. Пришло время обеда, все животные разошлись по своим домам, Хряку принесли еду прямо на поляну. О нем заботились множество семей. Поэтому и обед у него был очень разнообразным. Крысеныш остался возле него, ел за обе щеки и слушал Бо Крутого и Мудрого. А тот старался во всю, хвастаясь перед молодым хорьком своим умом и прозорливостью.
— А еще можно отправлять молодёжь на материк, – говорил он, набив полный рот и чавкая так, что опять слова едва можно было различить. – Я от людей слышал, что много денег платят за бобров и выхухолей. Куницы, твои родственники – тоже в цене. Можем пригласить их с видом на жительство. А также лисы, белки и зайцы.
Крысеныш только кивал и старался все запомнить.
— Мы снимем запрет на роды, объявим премию за рождаемость и через год уже сможем объявить об открытии охотничьего сезона и продажи лицензии на отстрел. Так мы в первый же год поднимем экономику Острова.
— Если бы и нам с вами потекло из этой жирной реки, — говорил хорек, думая уже, что вся его родня теперь за честь будет считать общение с ним.
Что поделаешь, в смутные времена часто и крысята выходят в люди.
— Я не зря все время лежал у крыльца. Никто меня не понимал. А я наблюдал, даже телевизор видел, когда дверь не полностью закрывали. Так что я знаю жизнь.
— Ты такой мудрый, — вспомнив крики птиц и белок, деланно восхитился Крысеныш.
— Я Бо Мудрый – да! – согласился толстый хряк.
А тем временем вернулись с переговоров Лакки и Мэр.
— Они там настроены решительно, — начал, отдуваясь медведь, потому что спешил. – Сказали, что никого не пустят на свою землю. У них там умерло три волка и один детеныш, и они их оплакивают. Может быть стоит подождать, пока все утрамбуется?
— Нельзя ждать, — азартно начал Лакки. – Это волки. Они нападут внезапно. Мы все погибнем.
— У них турнепс, не забывайте, — проседая на задние лапы, чтобы выглядеть выше, неожиданно заявил Крысеныш.
И тут его заметил даже медведь. Бурый здоровяк опустил взгляд, долго и с интересом изучал мелкого хорька, словно удивляясь самому его существованию.
— Ну да, ну да, — задумчиво проговорил медведь.
— Малыш прав, — резко и отрывисто бросил Лакки. – Он честный и умный парень. Прислушайтесь к нему.
Хряк делал вид что думает и все взвешивает, а на самом деле он просто выжидал. И тут он оживился, подался вперед и словно став выше ростом начал медленно и веско:
— Никакого разделения острова мы не допустим! – и внезапно завопил он, так что слова его стали четкими и ясными. – Немедленно нужно заняться восстановлением Записанного Порядка!
— А у нас разве записан порядок? – изумился Мэр.
— Нет, но запишем. Сначала его нужно восстановить.
— Ну да, ну да.
И Лакки стал собирать армию. Основой ее стали собаки, потом молодые медведи, зубры и рыси. Лисы оставались в резерве.
Щеглы, разведчики волков, наблюдали за происходящем на поляне. Они все видели, все слышали и летели доносить. Также со стороны хряка за действиями волков наблюдали клесты. Их организовал хорек Крысеныш. Он неожиданно «выбился в люди». Такое выражение появилось у зверей. Говоря так, они имели ввиду животное, которое сделал карьеру.
Своих родственников и друзей Крысеныш пристроил на неплохие должности, в основном для сбора информации и разведки. Но хорьки очень быстро осмотрелись и возглавили все отделы, приспособив под себя белок и птиц. Крысы тоже работали соглядатаями, но они были единственные, кому это дело действительно нравилось.
А несколько кабанов начали думать о религии и идеологии объединенного животного мира Острова. И один особенно старый кабан, у которого и в молодости-то мозги работали только с половиной нагрузки, начал писать труд под названием «Как обустроить Остров».
Но волки по-прежнему оставались проблемой номер один. И Лакки повел свое войско в долину.
Волки были на работе, они собирали турнепс, чтобы выменять его у бобров на рыбу. И войско Лакки, встретив по дороге и убив только двух молодых жавотных, продвинулось до того места, где уже десять поколений волков строили свои логова.
Щеглы предупредили волков и те бросились к домам. С налета остановив и опрокинув противника, волки отогнали его до границы долины и остановились сами зализывать раны и отдыхать. Наступала ночь.
Так получилось само собой, что Догар, самый крупный и сильный из волков возглавил бой. Теперь он собрал совет из старого Ихвана, черного Аргно и рыжего Мазлака, своего троюродного брата. Все пришли к одному мнению: свободу Долины волков они будут отстаивать любой ценой. И рано утром они увидели, что Лакки стянул к границе огромное число медведей, маралов, зубров и рысей. А лисы находились в арьергарде армии.
— Даже голубей собрали, — проворчал Ихван, мрачно глядя перед собой. – Они-то чем для нас опасны? Разве только обосрать могут сверху.
Но голуби были просто связистами.
А за волков стояли только волки. Но мужества им было не занимать.
И Догар пошел вперед.
— Стой, — крикнул вслед его друг Аргно. – Тебя убьют!
— Я попытаюсь всех спасти, — отозвался Догар.
Он остановился метрах в пятистах от стоявших впереди всех собак.
— Лакки, — закричал он. — Давай может как-нибудь, пока не поздно, отведешь зверей? Они же тебе доверяют. Не продолжай войну, не надо. И так уже много жертв с обоих сторон. В любом случае, Лакки, пойми, и ты погибнешь, и я погибну. Что с этого толку будет? Сам правильно пойми. Кто от этого выиграет? Мы же от этого с тобой не выиграем, понимаешь? Если мы… я тебя увижу в бою, понимаешь, уже я тебя щадить не буду, так же, как и ты меня, понимаешь? Ты лучше ко мне как гость приди, Лакки. Отводи зверей, не надо, не… Пожалей их матерей, пожалей их самих. Отводи зверей, Лакки, дай команду. Мы сможем жить на одном Острове, места здесь много. Мы просим только долину, лес и гора остаются у вас. Мы даже турнепсом будем делиться с остальными зверями, выделим каждому племени определенную норму, сверх нее вы будете покупать в обмен на рыбу, орехи и ягоды. Только уйдите сейчас, дайте нам спокойно жить.
— Покоя захотел? – зарычал Лакки. – Ты чувствуешь свою слабость? Вперед, гоблины, вперед придурки, мы их сомнем!
— Братья, — закричал, выпрямляясь во весь рост Ихван. – Вперед!
Две армии столкнулись снова. Яростное рычание, визг боли и дикий рев рвались из разъяренных глоток.
Волки дрались не на жизнь, а насмерть. Отступать им было некуда. И они умирали молча, стискивая челюстями глотки визжащих врагов. Маралы и зубры отступили первыми. Лисы, рыси и медведи пятились к лесу. Только собаки держались до конца, и падали замертво вместе с волками.
И вот битва закончилась. Собаки погибли все, остатки медведей и рыси спаслись бегством. Лис и других животных давно уже не осталось в долине. Даже птицы все разлетелись.
И наступил покой. Скулили, умирая, собаки. В молчании, глядя на багровый закат, делали последний вздох израненные волки.
Догар смотрел на залитую кровью долину и сердце его замирало от боли. Но жизнь продолжалась. И волки ждали его слова.
— Я старался, чтобы этого не произошло, — хрипло и задумчиво сказал Догар. – Но мне не удалось изменить судьбу.
— Что случило, то случилось, брат, — устало и еле слышно, проговорил Ихван, слабый от потери крови. – Одно мы сделали точно – волки будут жить на своей независимой земле.
Живые волки завыли, оплакивая погибших. А собак так никто и не подобрал.
Лакки, израненный, сидел возле пня, на который взгромоздился хряк. Ему составили у подножья камни приступками, чтобы он сам мог забираться на свой «пьедестал».
Все звери молчали: кто устало, от слабости, кто думая и пытаясь что-то уяснить хотя бы для самого себя. Хряк, тот самый Бо Мудрый и Крутой молчал глубокомысленно. На самом деле он даже задремал от такой глубины мыслей. Но медведь разбудил его злобным рыком.
— Все, — гремел он, выпрямляясь во весь свой гигантский рост. – Каждый живет сам по себе, никто никого не трогает! Мы потеряли трех медведей – довольно! У нас не осталось ни одного гоблина! Да кто теперь будет нас охранять от тех же воров-волков!
Бо Мудрому стало не по себе. Он начал понимать, что инициатива уходит из его рук. Он захрюкал, заерзал на месте, трясь толстым задом о поверхность пня. Ему стало очень неуютно и даже страшно. Людей больше не было, еду он сам добывать не умел. Кто бы стал о нем заботиться? Но была еще одна причина, которая заставила его дрожать и цепляться за свой пост. Война с волками разбудила в зверях все древние инстинкты, подавленные генными инженерами. Рысь и медведь уже не просто смотрели на него, они видели в нем заветную пищу и в тайне лязгали зубами.
И Бо Крутой и Мудрый задумался теперь по-настоящему.
— Возвращайтесь по норам и логовам, господа, — стараясь цедить слова, чтобы звучало веско, начал Мудрец. – Каждый из нашего объединенного народа ценен и неповторим. Лечитесь и отдыхайте. Скоро родной Остров и Записанный Порядок будут нуждаться в вашей защите.
Звери впервые не закричали и не стали аплодировать. Они просто разошлись, едва волоча ноги.
А хряк тихонько окрикнул:
— Малыш, ты где?
— Тут, — на пень вскарабкался Крысеныш.
— Выручай, малыш. Помоги придумать, как уничтожить непокорных волков.
— Я уже думаю об этом. Я работаю….
После похорон, волки, без сил лежали у своих нор. Первым поднялся Мазлак. Он был всегда очень активным, из тех, кому не сидится.
— Ты куда? – спросил тихо Догар.
— Посмотрю, что враги делают.
— Не вмешивайся ни во что. Нам нужен мир.
— Так они тебе его и дали.
Мазлак был молодой прямой и циничный волк. Но он был отважен, и волки с ним считались.
Он поднялся, встряхнулся и побежал рысью по направлению к лесу. Догар тоже встал. Долину они сохранили. Племя жило. Значит все еще могло наладиться. В племени росли волчата, несколько пометов. Они были надеждой волков на продолжение рода. Их берегли. Их любили.
Догар медленно обходил логово за логовом, смотрел и слушал. Им нужен был мир. Хотя бы пока подрастут волчата. Ведь взрослых волков осталось так мало.
Прошел день, и вечером в Долину волков вернулся Мазлак. Он тащил за собой упирающегося маленького медвежонка.
— Что ты творишь! – к нему подскочил Догар.
— Это внук самого Мэра.
— Ты всех подставил!
— Или спас! Он будет нашим заложником. И пусть заплатят за него выкуп.
— Мазлак, брат, а что за белка следует за тобой? – сдерживаясь, спросил Догар.
Рыжий волк посмотрел назад. Там у кромки леса на ели сидела белка и внимательно смотрела на всех.
— Она мне показала, где гуляет детеныш, — небрежно бросил Мазлак.
— А не она тебе подсказала похитить его?
— Ну… мы вместе с ней обсудили…
Догар заревел от ярости.
— Ты обсуждаешь дела волков с белками?! Ты готов погубить всю Долину! Убирайся с моих глаз! Пока я не порвал тебя в клочья!
Мазлак отскочил от разъяренного брата и, прижав уши, бросился к лесу. Злость и обида душили его.
Догар оглянулся. За ним собралось несколько волков. А перед ним сидел на земле маленький медвежонок и, приоткрыв рот, смотрел на волков.
Догар шагнул к нему и обнюхал. Малыш потянулся к волку и лизнул его в нос. Но волк был строгий и жесткий боец. Он не мог себе позволить проявление нежности к детенышу. Он отступил, потер лапой нос и проговорил медленно, стараясь, чтобы голос его звучал мягко:
— Ты хочешь домой, малыш?
Медвежонок кивнул тяжелой большой головой.
— Ты не боишься нас?
Медвежонок отрицательно покачал головой.
— Тогда пошли, мы тебя проводим. Ты помнишь, где ты живешь?
Медвежонок кивнул снова.
— Эй, а ты говорить умеешь?
— Да.
— А почему тогда молчишь?
— Мне мама не разрешила разговаривать с волками.
Волки дружно расхохотались.
— Двое братьев, пойдете со мной, нужно проводить сосунка до дома и объяснить все родителям.
— Осторожнее, брат, — сказал старый Ихван. – Я сам бы пошел, но прокушенная лапа болит, ступить не могу.
— Мы быстро вернемся, не волнуйся, — ответил Догар.
И он сам, Аргно и еще один волк, белый Куйра, повели медвежьего детеныша к лесу.
— Ты где живешь, помнишь? – спросил малыша Аргно.
— У большого камня, там наша берлога. Третья от камня.
— Я знаю эти места, — на ходу выговорил Куйра. – Еще щенком я таскал у них мед.
Волки рассмеялись, каждый вспоминая свое детство. Они двигались медленно, подстраиваясь под шаг медвежонка, который то и дело сходил с тропы, чтобы обнюхать небольшую кочку или раскопать крысиную ямку.
Волки останавливались и терпеливо ждали. Рычать и шлепать щенков у них было непринято.
Едва углубившись в лес, волки почувствовали запах медведей и остановились.
— Эй, братья медоеды! – крикнул в глубину леса Догар. – Мы идем с миром и доброй волей! Ваш…
Но договорить ему не дали. Несколько медведей, крупный и сильных самцов молча бросились вперед. Лишь тяжелое дыхание слышно было в лесу. Медведи не такие уже увальни, как кажется. Когда нужно двигаться быстро, они прут как танки, ломая на своем пути кусты и небольшое деревья. Кажется, что они не чувствуют боли.
Волков было только трое, трое было и медведей. И они столкнулись. Первым громко завизжал Куйра. Белая шерсть его слиплась от алой крови. И противник подмял его.
— Аргно, уноси его, — крикнул Догар другу, уворачиваясь от своего врага и бросаясь на помощь Куйре. – Я задержу их.
Времени не было спорить. Прыгнув через спину присевшего медведя, Аргно отскочил от занесенной лапы второго, перебросил лежавшего белого волка через плечо и понесся к кромке леса тяжелыми скачками. Лапы и хвост Куйры свешивались с его спины и везлись по земле.
Медведи окружили Догара, которые остался один против трех противников. Тот стоял, тяжело дыша, и готовился к смерти.
И тут от кромки леса раздался грозный волчий вой и ветер принес острый запах волчьего пота. Медведи замерли на месте, выстроились в линию. Медвежонок, чувствуя неосознанный страх, забрался под брюхо к своему отцу.
— Уходите, — тяжело и медленно процедил Догар. — Волки не причинят вам зла. Клянусь вам! Ради вашего малыша, уходите!
Медведи стали медленно отступать. Волки показались из-за деревьев.
— Стойте, — закричал Догар, поворачиваясь к своим братьям. – Они уходят, стойте!
Волки замешкались, добегая до своего вождя, они останавливались, нервно крутились на месте и повизгивали. Но тут с другой стороны на ближайшего медведя налетел Мазлак, и вцепился ему в заднюю лапу. Дико завизжал медвежонок, взревел сам отец-медведь. И волки сорвались с места. Уже не было силы, способной удержать их.
Только один медведь ушел с места побоища. Двух его братьев волки разорвали, медвежонка задавили насмерть и потеряли четырех своих волков. У Догара шерсть была слеплена кровью, и вид его был устрашающий.
— Уходим домой! – загремел он на весь лес. — Вы не должны были этого совершить. Мазлак – теперь ты мой враг! Откуда ты взялся! Что за белка тебе привела в этот раз!
— Отстань от белок. Не считай себя единственным волком на свете. Меня Крысеныш предупреждал, что ты плохой волк.
— Крысеныш? Ты бы еще с самой свиньей побеседовал! Предатель!
— Это ты предатель. Я дал вам возможность победить, привел заложника. А вы его потеряли. Даже хуже – убили! Представь, что теперь сделает Мэр!
— Уходим в Долину! – рявкнул Догар и первым, широкими прыжками бросился вон из леса.
Но в Долине ссора между Догаром и Мазлаком разгорелась с новой силой. Они уже готовы были грызться друг с другом, когда Мазлак неожиданно отступил.
— Оставайся хозяином долины, если хочешь, в одиночестве. Я уйду к другим зверям. Волки, братья, кто последует за мной? Идемте, пока не поздно!
Тишина нависла над Долиной волков.
И один волк повернувшись пошел к Мазлаку. Шел он, понурившись, низко опустив голову и поджав от стыда хвост. Но все-таки он шел. Второй пошел за ним уже увереннее. Третьей была волчица с двумя детенышами. И скоро половина племени перешла на сторону Мазлака. Они старались не смотреть в глаза оставшимся волкам.
— Теперь у нас шестнадцать взрослых сильных волков, — говорил Крысеныш, устроившись на пне рядом с Бо Мудрым. – Они заменят нам собак и будут послушны во всем. Они же сами и додавят Догара.
— Ты маленький, но умный, — сказал Лакки.
Он внимательно и не мигая, наблюдал за маленьким хорьком.
— Да, я стараюсь для общего блага.
Самооценка Крысеныша росла с космической скоростью, но внешне он старался держаться скромно.
И тут к трем заседателям прилетел клест и сел на обломок столба.
— Мудрейший, сейчас чайки кричат, что к нам от материка приближается корабль.
— Люди? – каждый на свой манер, но одновременно воскликнули трое заседающих.
Хряк перепугался не на шутку. Люди – единственные на Острове, кто мог его съесть наверняка. Лакки не любил людей за их предательство. Один хорек относился к ним лояльно. Они даже не замечали его, он – их. Все было взаимно. Но он первым выговорил веско и внушительно:
— Мы своих не сдаем. Не волнуйтесь. Я все устрою.
Катер, везущий егерей видно было уже с пенька.
— Люди вернулись на остров, — сказал Ихван, поднимаясь со своего места. – Что будем делать, братья?
— Будем ждать, — ответил Догар.
— Я не хочу снова им подчиняться, — проговорил Аргно. – Мы почувствовали волю. Мы хотим жить по-своему.
— Остров мал. Люди сильнее всех. У них есть ружья. Нам не одолеть их.
— Будем ждать, — снова повторил Догар.
С ним осталось двенадцать волков и волчиц. Детёнышей у них уже не было.
Егеря вернулись не одни. С ними были электрики и строители. Нужно было восстановить дом. Егеря ходили по острову и не узнавали его. Увидев небольшой холмик, главный егерь раскопал его и увидел похороненного медведя, с разорванной глоткой.
Это открытие поразило его.
Маленький хорек с рыжей спинкой смотрел на него из-за корней, но человек его не заметил.
Егерь торопливо вернулся к своим. Хорек следовал за ним, прячась в траве и жалея только, что он не белка.
— Проблема, — подбежал главный егерь к своим товарищам. – Что-то случилось на острове. Я нашел тушу медведя, задранного, судя по всему – волками. Срочно, нужно всем вколоть «Рабикан», боюсь на Острове началась вспышка бешенство.
— Тогда всех рабочих нужно срочно эвакуировать, — торопливо предложил другой егерь, моложе.
— Да. Я еще удивился, почему нас собаки не встречают. И волков не видно.
— Зато наш Борька на месте.
— Свинья ни к чему не восприимчива, была бы грязь, — с желчью проговорил самый молодой егерь. – Давно надо бы его зажарить.
Бо Мудрый и Крутой лежал в грязи, закатив свои маленькие глазки и трясся всем большим и жирным телом.
И началась работа. Посторонних людей срочно эвакуировали с острова. На помощь смене лесников еще на одном катере приехал отряд егерей, поднятый по тревоге. С ними было несколько ветеринаров, имевших большой запас вакцины и снотворного. Началась работа.
Крысеныш со всех ног мчался в Долину. Спустившись на равнину, он стал искать волков, бегал и нюхал землю вокруг, пока не почувствовал знакомый запах, принадлежавший самому Догару…
Первыми решили вакцинировать волков. В лесу, недалеко от горы нашли волков, которые ушли с Мазлаком. Те, покусанные, едва живые, встретили людей покорно. Они опускали головы, махали хвостами, всячески показывая свою покорность. Их усыпляли, делали прививку, обрабатывали раны. Другие волки смотрели и не двигались с места, ожидая своей очереди.
И тут из-за леса показались волки Догара.
— Вон, видишь, — говорил Крысеныш. – А ты мне на верил. Смотри. Их убивают!
И Догар бросился на старшего егеря.
— Бегите, братья! – закричал серый волк, сбивая с ног человека.
Его страшная, вся в свежих рубцах голова склонилась над горлом егеря.
Человек зажмурился. И волк не смог убить своего бывшего друга. Он легко отскочил от поверженного человека и широким наметом помчался к лесу.
А красное кровавое солнце волчьей свободы приближалось к закату.
Прошла ночь. И с ясным светлым рассветом над островом показался вертолет. Люди в камуфляже с боевым оружием окружили Долину волков. Все живое в ней подлежало уничтожению.
Хорек сидел на небольшом холме среди камней и внимательно наблюдал за тем, что там происходит.
Вертолет завис над долиной и, низко опустившись, стал медленно пролетать над высокой травой, стараясь выгнать стаю из укрытия. И нервы у волков сдали. Первый волк выскочил из укрытия и, прижив уши, помчался по равнине. За ним рванулись второй и третий. Из вертолета раздалась пулеметная очередь. Рыжий гигант подпрыгнул на полном бегу и кувыркнулся в траву.
Волки метались по равнине. Их расстреливали сверху. Но когда они попытались выскочить к лесу, их и там встретили автоматными очередями.
Догар погиб одним их первых. Он, видя конец, не захотел унижаться и прятаться или бежать. Он просто выпрямился во весь рост и так и остался стоять в ожидании пули. Некоторые волки, самые твердые и храбрые последовали его примеру.
Через какие-то полчаса все было кончено.
После уничтожения последних волков из Долины вертолет улетел. Оставшимся животным сделали прививки от бешенства. На Остров привезли новых собак.
И все было бы по-прежнему. Только вот у тех волков, кто остался на Острове, упали уши. Даже доктор биологических наук приезжал изучать этот феномен. Но причину так и не понял.
КОНЕЦ.
Татьяна Рубцова
Chechenews.com
03.06.18.