36-летний житель Грозного Бекхан (имя изменено – прим.) имеет высшее экономическое образование. Три года назад его задержали, доставили в оперативно розыскное бюро (ОРБ-2) при региональном управлении по борьбе с организованной преступностью (РУБОП), где под пытками заставили признаться в распространении наркотиков.
Освободившись условно-досрочно, Бекхан ходил отмечаться в полицию, как это положено по закону. Но в июле правоохранители поставили ему ультиматум: он должен отправиться воевать в Украину в составе одного из кадыровских батальонов, иначе ему пригрозили заменить условный срок реальным и вновь применить пытки. Бекхан рассказал Кавказ.Реалии свою историю и назвал имена тех, кто его шантажирует. Как он утверждает, это сотрудники чеченской полиции.
— В конце 2019 года я был осуждён по статье 228 часть 2, незаконный оборот наркотиков. Но дело было сфабриковано. Меня и двоих друзей задержали за активность в группе WhatsApp.
В чате было около сорока человек, многих я не знал. Мы скидывали туда разные смешные фото и видео. Я скидывал вырезки из эфиров Тумсо Абдурахманова (оппозиционный чеченский блогер – прим. ред.), причем это были приколы над самим Тумсо. Видимо, стукачи, сидевшие в группе, донесли. Нас троих задержали одновременно и доставили в РОВД Заводского района Грозного.
Меня встретили утром, когда я выходил из дома на работу. Полицейские не скрывали, что причина именно в той переписке. Ночь мы провели в РОВД, а наутро нас перевезли в ОРБ-2, РУБОП. Известная в Чечне пыточная. Нас посадили в три разные кабинета на четвёртом [этаже], приковали наручниками к батарее. Я слышал, как били моих друзей, они хрипели и кричали. Потом взялись за меня. Положили меня на пол, поставили на меня три стула, сверху сели пять человек, на больших пальцах рук мне завязали провода, одели на голову противогаз и, закрыв клапан, стали душить. Я потерял сознание.
Меня привели в сознание ударами тока. Пытка длилась около часа. Я спрашивал, что от меня нужно, но со мной никто не разговаривал. Потом меня приковали к батарее и ушли.
Вывезут в лес и расстреляют
Через время пришёл человек в форме, на вид 55-ти лет. Позже на суде я узнал, что его зовут Саид-Магомед Бабатиев. По погонам я определил, что он в звании майора.
Он стал расспрашивать, с кем я общаюсь, кого знаю, кто из знакомых против власти в Чечне. Говорил, что мы с друзьями пытались создать какую-то группу и устроить переворот. Фактов не приводил, но я понял, что нас хотят выдать за противников режима. Он требовал от меня сдавать единомышленников. Говорил очень по-доброму. Я настаивал, что не знаю противников режима и ничем не могу помочь.
Потом он заявил, что в моём телефоне они не нашли ничего подозрительного. Тем не менее нас троих вывезут в лес и расстреляют, чтобы выдать за боевиков. Потом он сказал: «Хорошо, я пытался тебе помочь, но ты не идёшь навстречу, разговор бесполезен», и ушёл.
Я просил не уходить, выслушать меня, убеждал, что я ни в чём не замешан и ни в чём не участвовал. Про группу в WhatsApp я объяснял, что только закинул пару роликов для прикола, и в них высмеивался сам Тумсо, что я не смотрю политических блогеров, и мои друзья не смотрят, что у меня только дом и работа, и больше меня ничего не интересует. Но он ушёл, а ночью полицейские вернулись, пытки продолжились. Я узнал Бабатиева среди тех, кто меня бил.
Двое суток мы сидели без еды и воды. В туалет выводили один раз в день двое полицейских, выкручивая руки и одевая на голову мешок. Снимали наручники, заталкивали в туалет, а потом надо было вытянуть руки через дверь, чтобы из застегнули.
На следующий день Бабатиев пришел ко мне с сотрудником по имени Ахмед Джабаев. Тот был в гражданской одежде, на вид лет пятидесяти. Все говорили по-чеченски. Он сказал, что меня отпустят, если я дам показания против двух своих друзей, чтобы их можно было осудить. Я отказался. Тогда меня попытались завербовать.
Обещали выпустить на свободу на две недели, а я должен буду работать на полицию, найти и выдать кого-то из сочувствующих боевикам или радикалов, или тех, кто намеревается уехать в Сирию. При этом они понимали, что в Чечне нет реального подполья.
Потом Саид-Магомед спросил, есть ли у меня родственники в Европе. Они хотели через них что-то узнать про нужных им людей во Франции. Каких именно, не уточняли. Я рассказал, что мои двоюродные братья живут в Австрии и во Франции. Полицейские стали обсуждать мою возможную поездку во Францию. Я подумал и согласился. Решил, что если поеду в Европу, то обратно не вернусь.
Битые и запытанные
На третий день мне отстегнули от батареи наручники, перевели на первый этаж и дали еду. Рассадили меня и двоих друзей в три разные камеры. Напротив моей находилась следственная комната, меня туда вызвал Бабатиев.
Разговоров о Европе уже не было. Он снова стал давить, чтобы я сдал арестованных друзей. Говорил, что якобы они меня уже сдали, и мне грозит 20 лет тюрьмы. Я не поверил, знал, что у меня нет проблем с законом. Дальше Бабатиев стал говорить, что отпустит на свободу того из нас, кто больше расскажет о других. После отказа перешел к угрозам отправить нас на пытки в Джалку (это село, где живет приближенный Рамзана Кадырова, депутат Госдумы России от Чечни Адам Делимханов, по некоторым данным, там есть секретная тюрьма – прим. ред.) или в Ханкалу, на российскую базу федералов.
Потом меня вернули в камеру. Со мной были четверо мужчин, которые сидели по полгода. Среди них были битые и запытанные. Например, парень с поселка Черноречье прислал деньги своему двоюродному брату, не зная, что тот в розыске. Парня задержали за пособничество терроризму. Другой сокамерник поддался на провокацию. С ним во «ВКонтакте» под видом девушки общался сотрудник РУБОПа, разрабатывал его. «Девушка» уговорила его вместе поехать в Сирию, назначила встречу, он пришел и попал в засаду.
В других камерах люди тоже в основном сидели за экстремистские взгляды. Ни воров, ни грабителей там почти не было.
Все это время меня искали родные. Соседи сообщили им, что неизвестные затолкали меня в машину у дома. Родители сразу подали заявление, что я похищен. Они указали марку и номер машины, на которой меня увезли, но никакой реакции не было. После задержания мне дали только один раз позвонить маме из РОВД, после чего я пропал со связи.
Когда я уже находился в изоляторе РУБОП, мне позволили увидеться с мамой и братом в присутствии оперативника и при условии, что я должен был признать перед ними предъявленные мне обвинения.
«Что будет дальше, ты уже знаешь»
Еще через пять дней явился Джабаев. Он выражал недовольство, что мы не дали интересующую их информацию, и теперь должны сесть по какой-нибудь тяжёлой статье. Но если мы подпишем чистосердечное признание и явку с повинной, нас ждет условный срок.
Я согласился и подписал показания, что покупал психотропные вещества в Пятигорске, привозил их в Грозный, употреблял сам и продавал. Мои «подельники» тоже подписали. В суде мы должны были изображать раскаяние и говорить, что сотрудничаем со следствием и готовы понести наказание. Нас приговорили к четырем годам тюрьмы и отправили в колонию в Чернокозово.
В колонии я наконец оказался вместе с друзьями, мы могли общаться. В Чернокозово человеческие условия. Там не избивают, не пытают, не насилуют шваброй. В январе этого года я освободился условно-досрочно. Должен был ходить отмечаться у участкового.
Придя на очередную отметку в июне [2022 года], я узнал, что меня ждет какой-то человек с оружием. Он представился оперативником и сказал мне, что я должен буду участвовать в так называемой спецоперации в Украине, иначе мне заменят условный срок реальным, но сидеть я буду не в Чечне, а где-то далеко в России. Я отказывался, ссылаясь на плохое состояние здоровья и неумение обращаться с оружием.
В душе я всегда был против этой спецоперации. К тому же многие мои знакомые уехали в Украину – тоже по принуждению, а вернулись домой мёртвые. Мало кто из них выжил.
Говорят, тех, кто добровольно поехал и был убит, хоронят нормально. А тем, кого насильно отправили, не позволяют организовать похороны и поминки – велят закопать быстро без шума. Знаю одного раненого. Он вернулся, а ему везде отказывают в помощи. Ему сейчас приходится собирать деньги на своё лечение. Но даже если бы не всё это, я убежденный противник этой войны. С религиозной точки зрения нет этому оправдания, с человеческой тоже.
Мне дали время поразмыслить и сказали, что другого выхода, кроме как согласиться, всё равно не будет. В июле мне позвонил Саид-Магомед Бабатиев. Он вызвал меня на встречу, где угрожал, что прошлые пытки покажутся мне цветочками, если я не поеду по-хорошему. А если поеду на войну, у меня есть возможность реабилитироваться в глазах властей и заработать денег. Убеждал, что война будет идти максимум ещё три или четыре месяца, а потом якобы можно официально устроиться на работу.
На мои возражения он сказал: «Тогда ты снова попадешь к нам в руки. А что будет дальше, ты уже знаешь». Я испугался, что меня сразу задержат и увезут насильно, поэтому согласился и попросил на сборы несколько дней. Я позвонил одному из своих друзей-«подельников». Оказывается, он тоже согласился поехать в Украину, так как не было выбора. До второго друга я не смог дозвониться.
«Пусть лучше поймают, запытают и убьют»
Огласка это единственное, что может сейчас помочь. Я оказался в безвыходной ситуации. Меня уже ищут, я прячусь. Сотрудники правозащитной чеченской ассоциации «Вайфонд» порекомендовали рассказать обо всем журналистам.
В какой-то момент я уже подумал поехать в Украину и сдаться, перейти на сторону украинских войск, попросить у властей убежища. Я готов был рискнуть. Но понял, что в этом случае моих родственников в Чечне точно похитят, они в большой опасности.
Тем не менее я все еще колебался, но недавно мне попалось видео пыток и убийства украинского пленного, там мужчину кастрируют и убивают. Это видео меня добило. Я понимаю, что и в Чечне федералы такое творили в своё время. Но когда смотришь сам, совсем другое впечатление. И я твердо решил, что пусть меня лучше поймают, запытают и убьют, но я никуда не поеду, чего бы мне это ни стоило.
Думаю, в Чечне меня объявили в розыск и с моими документами мне не выбраться, если остановят на блокпосту. Я сейчас не поддерживаю связь с родными, но через третьих лиц знаю, что к нам домой уже врывались силовики. Моей матери угрожали, обещали устроить проблемы моему младшему брату, если я не вернусь домой. Он живет в другом регионе, но они могут его привезти.
Из-за соображений безопасности я не разговариваю с братом, надеюсь, он придумал, как себя защитить. Я ни к кому не обращаюсь за содействием, чтобы не подставлять людей. У всех могут прослушивать телефоны. Если бы была возможность, я бы покинул Россию.
Людей в Чечне повально принуждают ехать воевать в Украину. Особенно тех, кто попал в зависимость от полиции, стал для них уязвимым. Всех, у кого есть судимость или кого уже преследовали. У них нет выбора. Не всем дают время на раздумье, сразу отвозят на сборный пункт в Джалку. Никакой военной подготовки нет, им просто вручают автоматы. Полиция активно занимается принудительной мобилизацией.
Сотрудники рассылают текстовые и аудиосообщения в мессенджерах и чатах, что каждый может потренироваться где-то сам, поскольку идёт набор в ряды вооружённых сил. Например, [предлагают] взять оружие у работающих в силовых структурах родных и поизучать, научиться разбирать автомат. Люди над этим откровенно смеются.
Все участковые на статусе в инстаграме помещают ценники – плата солдату за разбитую технику, за убитого вражеского солдата, выплата семье погибшего. Отдельно отмечается, что дети контрактников смогут поступить учиться без конкурса в вузы. Таким образом приближенные Кадырова и их приближенные выслуживаются перед властью и пытаются повысить свой авторитет. Соревнуются, кто смог поставить как можно больше людей под ружье.
Необразованную молодежь заманивают деньгами и перспективами. Обещают хорошую работу по возвращении из Украины. Но такие вряд ли долго протянут на войне.
Родители переживают, чтобы их дети случайно не посмотрели чего-то «крамольного» и не навлекли на себя подозрение. Они понимают, чем грозит, если человек начнет интересоваться политикой и докопается до правды. В результате интерес к политике наказывается и властью, и семьей. В итоге у нас мало информированных людей. Те, кто понимают ситуацию, находятся под постоянным давлением и риском ареста. Есть и те, кто скрывается, как я.
Все мужчины, с кем я общался в последнее время, ни о чем другом не говорят, кроме как о принудительной отправке на фронт, о том, что даже инвалидность не спасает от мобилизации.
Думаю, по мере того как у России будут ухудшаться дела на фронте, репрессии в Чечне будут наращиваться. [Власти] создадут новые батальоны, наберут солдат (имеется в виду контрактников – прим.) под обещание еще от 70 до 100 тысяч рублей зарплаты и гарантии, что на войну их не отправят. Но мы-то знаем, что не то что 70 тысяч… У нас людям газ отрезают зимой за задолженность в пятьсот рублей. А когда вступил в батальон, там уже попробуй откажись от приказа. Это безвыходная ситуация. Разве что Украина выиграет эту войну.
***
Корреспондент Кавказ.Реалии связался с сотрудником полиции Саид-Магомедом Бабатиевым. Тот отрицал знакомство с Бекханом и свое участие в принудительной мобилизации.
«Я о таком не слышал. Вам неправильную информацию дали, я не следователь и про эти дела ничего не знаю, вас неправильно проинформировали. Не было такого. Я вербовкой не занимаюсь. Как я могу кого-то принуждать? Даже смешно. С моего номера не могли ему звонить. Вас кто-то обманул. Я в ОРБ не работаю давно, я на пенсии. Вас обманул кто-то», – заявил в телефонном разговоре Бабатиев.
Получить другие комментарии от правоохранительных органов Чеченской республики Кавказ.Реалии не удалось: они не ответили на запросы редакции.
- На Северном Кавказе и в других регионах России, чтобы пополнять численность воюющей против Украины армии, проводят скрытую мобилизацию. Все желающие записались в «добровольцы» на фронт еще в марте и апреле. В основном это были бывшие или действующие сотрудники силовых структур. Теперь поток добровольцев иссяк, несмотря на обещанные ежемесячные выплаты бойцам. Все чаще появляются жалобы вернувшихся с войны о том, что денег недоплатили, что бросали в бой без обмундирования, как пушечное мясо и что не подвозили провиант.
- Из регионов Юга и Северного Кавказа в войне России против Украины участвует около 40 подразделений Минобороны РФ. В основном они сосредоточены на южном направлении наступления, сообщало издание «Проект». Аналитики из международного сообщества InformNapalm указывают, что военнослужащие большинства этих подразделений с 2014 года были задействованы в войне на Донбассе на стороне пророссийских сепаратистов как целыми формированиями, так и в качестве «прикомандированных» бойцов.
- 77-летний уроженец села Эндирей в Хасавюртовском районе Дагестана Алимпаша Амаев несколько лет живет в Германии. За границу он уехал после пережитых в России пыток и сексуального насилия со стороны сотрудников МВД и ФСИН, а также многолетнего срока за преступление, которое, как заявляет пострадавший, он не совершал. Выйдя на свободу уже глубоким стариком и полностью слепым, Амаев попытался добиться справедливости, за что ему угрожали силовики. Кавказ.Реалии поговорил с Амаевым о его истории и борьбе за права.
Chechenews.com
11.08.22.