Война, которую нам навязали российские агрессоры

Считается, что спусковым крючком для возобновления боевых действий на Северном Кавказе послужил поход отрядов Шамиля Басаева в Дагестан 7 августа 1999 года. Агрессия против России не могла не вызвать, мол, священного гнева с исполнением по каналам телевидения и радио патриотических песен типа «Вставай, страна огромная» и гневных выступлений политиков и рядовых граждан. Чеченцы сами напросились, разбудив спящего и в какой-то мере якобы испытывающего угрызения совести за первую войну русского медведя. Сами напросились, а значит, поделом им!

Примерно в таких выражениях выдержаны заметки, статьи и комментарии под ними, появившиеся в средствах массовой информации в канун этой печальной годовщины. Однако в них отражены не все факты, а те, что все-таки обнародуются, подаются часто в искаженном стараниями российских властей и подконтрольных средств массовой информации свете.

Наверное, наступит время, когда мы все по-новому и на основе новых данных, пока еще скрытых в архивах, посмотрим на события тех лет. В истории России всегда так: толика правды вырывается на свет Божий лишь после смены общественной формации или ухода с постов в вечность или на пенсию первых лиц в государственной иерархии. Вытирание ног о прежних правителей – это ведь тоже часть ритуала вхождения во власть новой генерации российских политиков. Но это потом, когда все в очередной раз грохнется. Сейчас же будет не лишним просто оглянуться назад и выстроить в хронологическом порядке известные факты из предшествующих второй войне нескольких месяцев. Быть может, тогда удастся восстановить и причинно-следственную связь между событиями, и ответить на важные вопросы. В их числе самые главные:

– Когда именно российское руководство начало подготовку ко второй войне в Чечне?

– Случайно ли, что в отдельные периоды действия властей России против чеченского руководства совпадали, создавая эффект резонанса, с агрессивными актами исламских радикалов внутри Чечни и в Дагестане?

– И все-таки, кто два десятилетия назад первым предпринял наступательные действия, открыв счет жертвам второй по счету, но первой по количеству пролитой крови российско-чеченской войны?

Вместо рассуждений и собственных оценок мы решили опубликовать в сокращенном виде хронику событий, предшествовавших началу второй российско-чеченской войны, из книги «Международный трибунал для Чечни»*. Она, как нам кажется, позволяет в целом достаточно адекватно представить картину того времени.

ЭКСПАНСИЯ ДАГЕСТАНСКИХ САЛАФИТОВ

Салафиты – общее название мусульманских религиозных деятелей, которые в разные периоды истории ислама выступали с призывами ориентироваться на образ жизни и исповедание веры ранних мусульман – «праведных предков» (ас-салаф ас-салих). Они резко выступали против различных «нововведений» (бид’а) в сферах вероучения и повседневной жизни, начиная с методов символико-аллегорического толкования Корана и кончая всевозможными новшествами, привнесенными в мусульманский мир в результате его контактов с Западом.

До начала войны 1994-1996 гг. жители Чечни о салафизме знали лишь понаслышке. Ни в организационном плане, ни в плане пропаганды своих идей движение исламских фундаменталистов тогда никак не было оформлено в республике. Первым его проповедником можно считать иорданского шейха чеченского происхождения Абу Салмана (Фатха), появившегося там уже в ходе «первой» войны. Для обучения молодежи основам ислама осенью 1996 г. на территории бывших пионерских лагерей у с. Сержень-Юрт в Шалинском районе им был создан «Кавказский институт исламского призыва («Дава,а»). После его смерти в состав руководства был включен другой иорданец – эмир Хабиб Абд аль-Рахман Хаттаб (Хаттаб), воевавший против советских войск еще в Афганистане и прибывший в республику весной 1995 г. во главе двух десятков других добровольцев. Вскоре после этого институт трансформировался из обычного религиозного учебного заведения в учебно-тренировочный лагерь по военной подготовке религиозно настроенной молодежи.

Салафиты позиционировали себя в качестве истинных мусульман. Отрицая суфийское направление, традиционное для Чечни, и его духовенство, погрязшее, по их мнению, в грехах и не разбирающееся в основах религии, они обращались к истокам первоначального ислама. В российской прессе и политических кругах сторонников этого течения стали называть ваххабитами.

В соседнем Дагестане салафиты (ваххабиты) появились намного раньше, чем в других регионах Северного Кавказа и собственно в Чечне. Поначалу их деятельность была мирной и не выходила за пределы теологических споров, диспутов, совместных молитв верующих, толкования сур и аятов Корана. Сторонники нового течения призывали мусульман вернуться к «очищенному» от позднейших якобы искажений исламу времен пророка и первых его четырех преемников-халифов. Требовали отказаться от «нововведений», в частности, от поклонения святым и почитания считающихся священными мест.

Дагестан – регион с высокой разницей в уровне доходов населения. Это республика, где бизнес и власть поделены между предводителями разных этнических движений, возникших в годы перестройки под флагом возрождения языка, национальных традиций и обычаев, а затем выродившихся в полукриминальные группировки. К началу 90-х здесь возникли наднациональные общины мусульман, отвергавших официальное, поддерживаемое местным (а значит, и российским) руководством духовенство. В некоторых населенных пунктах те, кто примкнул к салафитам, почти сравнялись по численности со сторонниками суфизма, а кое-где салафитов уже было большинство. Но главное, существовал огромный ресурс для дальнейшего распространения этого учения, особенно среди молодежи. Во властных структурах республики и правоохранительных органах процветала коррупция, значительная часть населения не имела работы, а следовательно, и легальных источников существования. И все это на фоне издавна существовавших противоречий между разными этническими группами из-за земли, ресурсов и «доходных» должностей.

В республике постепенно начал появляться новый центр власти. Поражение России в первой «чеченской» войне лишь стимулировало этот процесс. В некоторых населенных пунктах по инициативе местных жителей – приверженцев «чистого ислама» – было введено шариатское правление, а для поддержания порядка созданы отряды ополчения. Так случилось, например, в даргинских селах т. н. Кадарской зоны: Кадаре, Чанкурбе, Карамахи и Чабанмахи. Попытки восстановить над ними юрисдикцию все чаще и чаще заканчивались вооруженным противостоянием и перестрелками с сотрудниками правоохранительных органов.

Эрозия государственных институтов, скорее всего, и дальше проходила бы в тех же темпах, если бы салафиты продолжили пропаганду своих идей мирным путем. Вместо этого некоторые из лидеров «новых мусульман», в частности, Багауддин Муххамад (Кебедов), стали призывать к созданию в Дагестане независимого исламского государства. Вооруженный джихад признавался одним из главных методов достижения этой цели.

Но подобные настроения среди салафитов еще не были определяющими. Рядовые последователи этого религиозного течения были скорее настроены на взаимодействие с государством, чем на конфликт с ним. К этому призывал, например, Ахмад-Кади Атаев, создатель и руководитель Исламской партии возрождения, пользовавшийся огромным влиянием и авторитетом у салафитов Дагестана. Являясь поборником просветительской деятельности, он и от своих сторонников требовал направлять силы не на борьбу со светским государством и гражданами, верующими по-другому, а на создание привлекательного для всех образа ислама.

Умеренные настроения большинства салафитов не были оценены властями. Против них начались репрессии, значительно усилившиеся после 23 декабря 1997 г., когда группа боевиков совершила вооруженное нападение на воинскую часть в Буйнакске. Официально ответственность за него российская власть возложила на чеченского командира Хаттаба. Но гонениям подверглись жители Дагестана – приверженцы нового движения и сочувствующие им. Это привело к тому, что члены многих джамаатов (общин верующих) – иногда в полном составе, часто и со своими семьями – вынуждены были бежать в Чечню. В январе 1998 г. вместе с большим числом своих сторонников туда же прибыл и радикальный лидер дагестанских салафитов Багауддин Муххамад (Кебедов). Оставшийся на родине Ахмад-Кади Ахтаев в марте того же года был убит. Обстоятельства этого преступления не расследованы до сих пор.

Бежавшие от репрессий дагестанцы нашли в соседней республике не только приют и сторонников, но и новых врагов, прежде всего в лице легитимно избранной власти и большинства традиционно суфийского населения.

ВЫСТУПЛЕНИЕ ИСЛАМИСТСКОЙ ОППОЗИЦИИ, ВВЕДЕНИЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПОЛОЖЕНИЯ

С начала 1998 г. общественно-политическая ситуация стала ухудшаться по вине заметно усилившихся последователей радикального исламского учения. Они пытались навязать свои правила всем остальным, что провоцировало конфликты и напряженность. Активность исламистов усилилась после того, как в Чечне появились их единомышленники, бежавшие из-за репрессий из соседнего Дагестана. Значительная их часть вместе со своим духовным лидером Багауддином Муххамадом (Кебедовым) обосновались в Урус-Мартане на западе республики. Другой руководитель дагестанских салафитов Магомед Тагаев и подконтрольные ему боевики расположились в горном Ведено на границе с Цумадинским и Ботлихским районами, откуда в большинстве своем они и были родом. Вокруг них стала группироваться местная молодежь, для более широкого ее привлечения стали открываться центры по обучению основам ислама и военному делу. Возникшие в ходе войны пока небольшие чеченские группы религиозных радикалов получили мощное идеологическое и вооруженное подкрепление.

По отношению к салафитам в руководстве республики сложилось два подхода. Аслан Масхадов и национально ориентированные члены правительства и парламента не поддерживали их, в то время как другие считали возможным опереться на них в политической борьбе. 27 апреля 1998 г. в Грозном тогда еще премьер-министр Шамиль Басаев и его первый заместитель Мовлади Удугов провели учредительный съезд «Конгресса народов Чечни и Дагестана».

Первоначально в работе форума планировали принять участие официальные руководители Дагестана, но внезапно их планы изменились. Неучастие дагестанских властей в работе конгресса назвали серьезной ошибкой не только в Грозном, но и в Москве. По мнению вице-премьера Рамазана Абдулатипова, «руководству Дагестана следовало взять инициативу в свои руки. К сожалению, объединительные идеи выдвигают те, кто на самом деле не заинтересован в стабилизации, – когда-то Гамсахурдиа, теперь Удугов. А все экстремистское несет огромную угрозу любому народу, когда не встречает на своем пути сопротивления»[1].

В самой Чечне открыто говорил об опасности религиозного экстремизма и требовал решительной борьбы с ним руководитель службы национальной безопасности (СНБ) Леча Хултыгов. Еще в январе 1998 г. он заявил, что пропаганда ваххабитов (салафитов), которые, «навязывая арабскую «моду бородачества», разделяют народ на религиозные кланы»[2], противоречит национальным традициям чеченцев. Весной сотрудники подчиненных ему структур провели ряд операций против исламских вооруженных формирований. Были задержаны несколько десятков боевиков, за пределы республики выдворена группа дагестанских и иностранных проповедников.

Действия правоохранительных органов вызвали острую реакцию со стороны ваххабитских кругов. Подконтрольная им радикальная пресса (газеты «Аль-Каф», «Чеченец» и др.) обвинила Лечу Хултыгова в сотрудничестве с российскими спецслужбами. Недовольство его действиями выразили и некоторые представители республиканского руководства. Тем не менее директор СНБ и подчиненные ему структуры продолжили наступление на организованные группы иностранцев и жителей соседних регионов, в массовом порядке переселившихся в республику. «… К чеченской земле воспылали неожиданной любовью в большинстве своем лица, которые близко не нюхали порох и прибыли сюда после того, как умолкли пушки», – заметил он и заявил, что эмигранты сосредотачиваются в селах близ дагестанской границы и «активно начинают проповедовать учение ваххабитов в противовес традиционному исламу, которого исторически придерживается чеченский народ». На этой почве, по его словам, между местными жителями уже возникли серьезные разногласия и конфликты[3].

21 июня 1998 г. в ходе инцидента в здании республиканского телецентра Леча Хултыгов был убит. Гибель директора СНБ стала основанием для ввода в республике чрезвычайного положения и установления комендантского часа. Начались серьезные операции правоохранительных структур против религиозных экстремистов и похитителей людей. Из ставшего оплотом вооруженных салафитов Урус-Мартана удалось освободить 9 дагестанских милиционеров, захваченных еще в декабре 1997 г. при нападении на российскую войсковую часть в Буйнакске.

14 и 15 июля в Гудермесе произошли столкновения между частями национальной гвардии и министерства шариатской государственной безопасности (аналога министерства внутренних дел) с боевиками шариатской гвардии и исламского полка особого назначения. Последние находились под влиянием салафитов и возглавлялись соответственно Абдул-Маликом Межидовым и Арби Бараевым. Погибли несколько десятков человек.

Выступая по телевидению сразу после гудермесских событий Аслан Масхадов в резкой форме потребовал, чтобы главари исламских радикалов в течение 24 часов покинули территорию республики. Он также обещал, что все сторонники, которые у них имеются в правительстве, будут уволены. 17 июля Аслан Масхадов продлил действие режима ЧП и комендантского часа в Чечне.

20 июля Аслан Масхадов своим указом объявил о расформировании шариатской гвардии и исламского полка. Министр государственной шариатской безопасности Асланбек Арсаев в выступлении по местному телевидению заявил, что задержанные с оружием в руках бывшие участники этих подразделений будут арестованы, а в случае сопротивления – уничтожены. Одновременно президент подписал указы о лишении полномочий двух членов Верховного шариатского суда, которые выступали в поддержку ваххабитов, а также о высылке из республики их и еще двух проповедников (чеченцев-реэмигрантов из Иордании), которых обвинили в антиправительственной пропаганде и разжигании внутрирелигиозной розни.

В ночь на 22 июля военный комендант издал указ о запрете деятельности частных телекомпаний в Грозном. Данная мера была направлена против вещания проваххабитских станций, которые критиковали действия властей.

23 июля произошло покушение на Аслана Масхадова. В 11.20 , когда его кортеж двигался по Старопромысловскому шоссе в Грозном, взорвалась стоявшая на обочине автомашина «УАЗ» без номеров. Президент не пострадал, но в результате полученных ранений умер один из его телохранителей и еще несколько человек в тяжелом состоянии были доставлены в больницу. И хотя руководитель Чечни и его пресс-секретарь отвергли предположение о причастности к случившемуся салафитов, Верховный шариатский суд потребовал явки для дачи показаний по этому делу их лидеров и союзников: экс-президента Зелимхана Яндарбиева и ориентированных в своей деятельности на Багауддина Муххамада (Кебедова) бывшего командира исламского полка особого назначения Арби Бараева и главы Урус-Мартановского джамаата (объединения верующих радикального толка) Рамзана Ахмадова.

25 июля в Грозном состоялся Конгресс мусульман Северного Кавказа, инициатором созыва которого стал муфтий Чечни Ахмат-Хаджи Кадыров. В дальнейшем он стал, с одной стороны, одним из поборников построения в республике исламского государства, а с другой – активным борцом с ваххабизмом[4]. Несколько тысяч участников конгресса осудили ваххабизм и объявили, что это учение не имеет ничего общего с подлинным исламом. Прозвучали обвинения и в адрес российского руководства, оказывающего якобы «косвенную поддержку» сторонникам радикальных течений для того, чтобы дестабилизировать ситуацию в республике и этим самым доказать неспособность чеченцев к самостоятельному государственному устройству. Основанием для столь резкого выпада стало до странности терпимое отношение российской и местной власти к действиям ваххабитов в Дагестане.

Так, например, в ночь с 20-го на 21 мая в Махачкале сторонники Председателя союза мусульман Дагестана Надира Хачилаева и его брата Магомеда захватили здание Госсовета этой республики. В ту же ночь ваххабиты отобрали оружие и изгнали из села Карамахи милиционеров. 5 июля 1998 состоялось собрание сторонников радикального ислама, на котором присутствовало около 700 человек из сел Кадар, Карамахи, Чабанмахи Буйнакского района, Кироваул и Комсомольское Кизилюртовского района, Кудали Гунибского района, Губден Карабудахкентского района, ряда населенных пунктов Хасавюртовского, Унцукульского районов, городов Махачкала, Буйнакск, Кизилюрт, Кизляр, отдельных районов Чечни. Целью сбора являлось объединение трех территориальных ваххабитских структур в единую организацию. Первую, кадарскую группу, представляла исламская радикальная партия «Джамаат муслимийн» во главе с Мухтаром Атаевым и Юсупом Бадагановым, вторую, кизилюртовскую, возглавили братья Багаутдин и Абас Кебедовы, третью, кудалинскую группу, представляло религиозно-просветительское общество «Ал-Исламийа», обязанности руководителя которого исполнял Сиражутдин Рамазанов. Власти Дагестана и России никак не отреагировали на эти действия, и поэтому происходящее воспринималось чеченским правительством как часть некоего плана по дестабилизации ситуации в самой Чеченской республике. Поэтому, получив поддержку от духовенства и населения, Аслан Масхадов предпочел удовлетвориться показным проявлением лояльности со стороны оппозиции. 26 июля бывший командующий шариатской гвардией Абдул-Малик Межидов и командир исламского полка Арби Бараев, а также глава Урус-Мартановского джамаата Рамзан Ахмадов заявили о преданности президенту. Через два дня власти Чечни объявили об отмене режима ЧП и комендантского часа.

ОБВИНЕНИЯ В НАРУШЕНИИ КОНСТИТУЦИИ

Аслан Масхадов уже не настаивал на расформировании неподконтрольных ему незаконных вооруженных формирований, не выдворил из республики заезжих «миссионеров» и даже не воспрепятствовал возвращению института шариатских судов под контроль умеренных ваххабитов. Председателем Верховного шариатского суда снова стал сторонник радикалов Шамсуддин Батукаев.

Временная, как оказалось потом, нормализация обстановки позволила чеченскому президенту в первой декаде августа совершить поездку в Соединенные Штаты Америки, где он принял участие в работе 2-й Международной конференции мусульманского единства. 7 августа он провел пресс-конференцию, на которой отверг возможность возникновения в Чечне гражданской войны, охарактеризовав свой приезд в Вашингтон как демонстрацию того, что на родине «царит согласие».

Ошибочность этих оценок стала очевидной уже в августе и сентябре: действия ваххабитов в Дагестане и их союзников из числа вооруженной оппозиции в самой Чечне развеяли все иллюзии. Так, 15 августа ваххабиты Карамахи изгнали местную администрацию, закрыли отделение милиции и выставили вооружённые блок-посты на въезде в населённые пункты Кадарской зоны[5], а через три дня объявили о создании там «отдельной исламской территории». 21 августа 1998 г. в Махачкале у Центральной мечети была взорвана машина муфтия Дагестана С.-М. Абубакарова — противника религиозных радикалов[6]. На фоне столь резкого обострения ситуации в Дагестане странной провокацией выглядел в глазах чеченцев приезд в Карамахи главы МВД России Сергея Степашина и его широко разрекламированное средствами массовой информации заявление: «…Я бы предостерег всех от навешивания ярлыков «ваххабиты», «экстремисты». У нас свобода вероисповедания. …все мирно будем вам помогать, я вам даю честное слово. С мирным населением никто воевать не будет…»[7].

Визит Сергея Степашина в исламистский анклав, управляемый в том числе и людьми, перебравшимися в Чечню после того, как устроили беспорядки в Дагестане, был воспринят чеченцами однозначно: как поддержка ваххабитов. Такие подозрения усугублялись и действиями внутренней оппозиции. В сентябре 1998 г. Шамиль Басаев, Салман Радуев и примкнувший к ним бывший руководитель антитеррористического центра Хункар-Паша Исрапилов объявили о создании «Совета командующих» с целью возвращения «узурпировавшего власть президента» в правовое, конституционное поле республики. В начале октября на свет родилась еще одна антимасхадовская структура – Центр общественно-политических партий и движений (ЦОПД), в который, по словам его организаторов, вошли 35 партий и движений самой разной политической направленности. Во главе нового оппозиционного блока оказались все те же – создатели басаевско-удуговского «Конгресса народов Чечни и Дагестана». Главными задачами ЦОПД объявлялось объединение «усилий в стремлении заставить руководство республики строго соблюдать Конституцию и другие законы».

Фактически же за этим стояло стремление вынудить Аслана Масхадова уйти с поста президента и прекратить и так уже забуксовавшие переговоры с Россией о статусе республики.

4 октября Шамиль Басаев и его сторонники обратились к муфтию республики Ахмат-Хаджи Кадырову с заявлением, в котором отмечалось, что, направив обвинения против президента в парламент и Верховный шариатский суд, они надеются на признание им своей ответственности за нарушение Конституции ЧРИ. Они призвали религиозного лидера «незамедлительно вмешаться в процесс разрешения кризиса в стране».

8 октября сторонники президента собрали съезд, объявивший себя правопреемником «Общенационального Конгресса чеченского народа», под флагами которого в 1991 г. была объявлена независимость Чечни. В нем приняли участие большинство членов парламента и руководители муфтията (духовного управления) республики. Делегаты осудили действия оппозиционных лидеров, потребовали от Аслана Масхадова распустить незаконные вооруженные формирования, запретить партии и движения, «несущие угрозу раскола народа», а также в очередной раз предложили выдворить из Чечни всех иностранцев, «занимающихся противоправными действиями и проповедующих ваххабизм». Сам же президент охарактеризовал выступление оппозиции как провокацию несостоявшихся политиков. Обвинив салафитов (ваххабитов) в соучастии в похищениях людей и совершении актов террора, он высказался против вмешательства чеченцев во внутриполитическую борьбу в Дагестане.

Действия оппозиционных сил не нашли поддержки среди населения. Жители республики в очередной раз высказались в пользу президента и его курса. И тогда в ход пошли террористические акты. 25 октября в результате покушения погиб начальник управления по борьбе с похищениями людей Шадид Баргишев. На следующий день была предпринята попытка убийства муфтия Ахмата-Хаджи Кадырова. Ни у кого не вызывало сомнений, что за обоими этими преступлениями стояли политические оппоненты главы исполнительной власти.

22 октября 1998 г. Аслан Масхадов потребовал в течение недели распустить все вооруженные формирования, не входящие в силовые структуры ЧРИ. По его словам, центрами антиправительственных группировок

являлись с. Сержень-Юрт с расположенным рядом учебным центром «Кавказ» под руководством Хаттаба, Ведено, где дислоцировались основные силы сторонников Шамиля Басаева, и Урус-Мартан, в пригороде которого расположились подконтрольные Рамзану Ахмадову ваххабиты. Комментируя его слова, министр шариатской государственной безопасности Асланбек Арсаев заявил, что правоохранительные органы готовы провести против незаконных вооруженных формирований широкомасштабную операцию. Однако ни тогда, ни после этого не случилось. Вместо решительных действий Масхадов еще раз попробовал договориться. 8 ноября в Грозном состоялась его встреча с группой оппонентов, возглавляемых Шамилем Басаевым. Переговоры длились 8 часов и завершились принятием соглашения. Стороны, в частности, договорились о создании консультативного Совета при президенте ЧРИ, который определял бы внутреннюю и внешнюю политику республики. Также решено было ввести в действие закон о люстрации и сформировать специальный суд (Суд чести) для его реализации.

Но уже на следующий день эти соглашения были дезавуированы. Несмотря на то, что Аслан Масхадов, стараясь сохранить в республике мир, пошел на значительные уступки и отказался от части полномочий, предоставленных ему на всенародных выборах, лидеры оппозиции обратились к гражданам Чечни с призывом поддержать их стремление «создать свободное и сильное государство, основанное на принципах ислама».

Окончательно попытка компромисса провалилась из-за приговора Верховного шариатского суда в отношении Салмана Радуева. Он был признан виновным в организации летнего захвата телецентра в Грозном, приведшего к гибели Лечи Хултыгова, и осужден на 4 года тюрьмы. В ответ бывший полевой командир, ранее требовавший вмешательства судебной власти в конфликт оппозиции с президентом, заявил, что не признает решения суда и окажет сопротивление в случае попытки своего ареста.

14 ноября в Грозном произошла стычка между сотрудниками правоохранительных органов республики и охранниками Салмана Радуева.

МОБИЛИЗАЦИЯ РЕЗЕРВИСТОВ

В декабре 1998 г. ситуация в Чечне значительно ухудшилась. Причиной этого стало похищение и жестокое убийство 10 декабря четырех сотрудников английской телекоммуникационной фирмы «Грейнджер» (трех англичан и одного новозеландца), похищенных 3 октября в Грозном. Их отрезанные головы были брошены на обочине дороги. Как и у предыдущего громкого преступления (захват 29 сентября и убийство 3 октября 1998 г. Акмаля Саидова, заместителя полномочного представителя правительства РФ в Чечне), целью показательной расправы, по-видимому, являлась окончательная дискредитация руководства республики. Президент Аслан Масхадов обвинил в преступлении ваххабитские группировки, в частности, Урус-Мартановский джамаат под руководством Рамзана Ахмадова и группировку Арби Бараева. Ответственность за случившееся возлагалась и на лидеров оппозиции, с лета 1998 г. опиравшихся в своей деструктивной деятельности на дагестанских и чеченских религиозных радикалов.

11 декабря Аслан Масхадов объявил о второй по счету за год мобилизации бывших участников военных действий и ополченцев для «решительной», как было заявлено, борьбы с преступными формированиями.

К концу месяца на военную базу «Ханкала» прибыло до 1 тысячи человек, в целом же по республике в отряды ополчения записалось больше 5 тысяч жителей, имеющих навыки обращения с оружием.

Комментируя по телевидению указ президента о частичной мобилизации, вице-премьер Турпал-Али Атгериев отметил, что власти Чечни до этих пор больше всего опасались кровопролития и междоусобицы, поэтому занимали выжидательную позицию, что было ошибкой. Толчком же к решительным действиям послужило убийство иностранных заложников. По его словам, руководство намерено самым жестким образом покарать преступников.

17 декабря на площади Свободы в центре Грозного состоялся митинг. Собравшиеся потребовали от президента применения самых радикальных мер в отношении оппозиционных формирований, отказывающихся подчиниться властям, и наведения порядка в Урус-Мартановском районе. Митингующие призвали запретить пропаганду чуждой для чеченцев идеологии и выдворить всех иностранных (т. е. прежде всего дагестанских) салафитов за пределы республики. В ближайшем окружении президента, видимо, рассчитывали, что, собрав военные силы и заручившись моральной поддержкой населения, он начнет решительные действия против преступных вооруженных формирований и поддерживающей их оппозиции. Однако Аслан Масхадов объявил о намерении договориться с противниками мирным путем, как было подчеркнуто им, теперь уже в последний раз.

НОВЫЕ КОМПРОМИССЫ И ПЕРЕХВАТ ПРЕЗИДЕНТОМ ИСЛАМСКИХ ЛОЗУНГОВ

Консультации с оппозицией велись вокруг коллегиального органа управления республикой, на мусульманский лад названного «Шурой» и, как было объявлено, «полномочного принимать законы и избирать высшее должностное лицо». Предложения о его создании были озвучены вице-президентом Вахой Арсановым.

24 декабря Верховный шариатский суд фактически поддержал этот план, приняв резолюцию о приостановлении деятельности парламента, как «противоречащей принципам ислама», и о создании государственного совета – Шуры – из влиятельных полевых командиров и религиозных деятелей. Законодатели отказались признать это решение, с ними солидаризировались и представители правительства. 2 января уже следующего, 1999-го, года состоялось совместное заседание парламента с членами Верховного шариатского суда при участии муфтия республики. Было предложено переименовать законодательный орган с западного на мусульманский манер – Меджлис – и создать в его составе в качестве отдельного комитета Шуру. В него и могли бы быть избраны духовные лица.

В середине января группа депутатов при поддержке представителей муфтията высказались за преобразование парламентского комитета по делам религии в исламский комитет, пополнив его специалистами в области и шариата, и светского права. Оппозиционные силы, естественно, выступили против такого решения, посчитав, что это является выхолащиванием идеи мусульманского правления в республике.

Но и против образования внутри парламента религиозного комитета выступила значительная часть депутатов. Их мнение выразил заместитель председателя комитета по средствам массовой информации Докка Амагов в интервью газете «Голос Чеченской республики». В частности, он сказал, что общественно-политический кризис вызван попытками религиозно-политических сил любой ценой захватить власть и «создать среди чеченцев правящее сословие из эмиров, князей и т. д.». Депутат назвал недопустимыми нападки на парламент и Конституцию ЧРИ. По его мнению, основной закон республики в достаточной степени отражает роль религии в чеченском обществе. «Те, кто навязывает вместо парламента некий высший религиозный совет, подрывает основы власти, ее легитимность», – заявил Докка Амагов[8].

Споры о введении религиозного правления, навязанные оппозиционными Аслану Масхадову силами, не добившимися его смещения силовым путем, а потом и через обвинения в нарушении – светской и демократической! – конституции, сопровождались актами террора против представителей государственной власти. 6 января в Гудермесе было совершено покушение на заместителя командующего национальной гвардией Сулима Ямадаева. Мина взорвалась в непосредственной близости от джипа, в котором он ехал. Тяжело раненый генерал был доставлен в больницу. 14 января в Грозном, обстреляв из автоматического оружия машину, неизвестные легко ранили министра шариатской государственной безопасности Асланбека Арсаева.

3 февраля 1999 г. Аслан Масхадов пошел на самую крупную уступку оппозиции. Созвав совещание бывших полевых командиров и руководителей подконтрольных ему силовых структур, он объявил об издании указа, устанавливающего в республике «шариатское правление в полном объеме» (указ президента ЧРИ № 39 от 3 февраля 1999 г. «О введении полного шариатского правления на территории Чеченской республики Ичкерия»)[9]. Начинаясь с суры Корана, по форме он в значительной степени напоминал воззвания и постановления антипрезидентских организаций, апеллировавших к доктринам исламской государственности. Ничего конкретного, кроме общих фраз о переходе во всех сферах жизни к шариату и необходимости реформы на его основе государственных структур, в нем сказано не было. Однако на совещании президент подчеркнул, что парламент лишен права издавать законы и будет только контролировать их соблюдение. Высшим же за-конодательным органом республики становится исламский совет (Шура), состоящий из влиятельных религиозных деятелей и бывших командиров. Вместо светской Конституции ЧРИ, действовавшей с марта 1992 г., заявил он, предполагается принять новый Основной закон, разработанный на основе шариата.

8 февраля на пресс-конференции президента был обнародован Указ № 46 от 8 февраля 1999 г., согласно которому специальной государственной комиссии поручалось разработать проект шариатской конституции, согласовать ее с советом улемов, состоявшим из последователей традиционных для Чечни направлений ислама, и представить проект на рассмотрение общенационального съезда. Аслан Масхадов особо подчеркнул, что действующий Основной закон республики отменяться не будет, но в него внесут изменения в соответствии с требованиями шариата.

На следующий день в Грозном состоялось первое заседание государственного совета (Шуры) ЧРИ, сформированного президентом. На нем были подтверждены его полномочия как главы государства. Министру культуры, информации и печати Ахмеду Закаеву, известному своими либерально-национальными взглядами, поручили возглавить комиссию по новой редакции Конституции. Он заявил, что привлечет к ее разработке известных в республике ученых-богословов, бывших полевых командиров, политиков и депутатов парламента[10].

Неожиданные шаги Аслана Масхадова были направлены на упреждение своих противников и перехват из их рук исламских лозунгов. Принеся в жертву парламент (как потом выяснится, лишь временно), он пытался укрепить собственную власть. Эти решения застали оппозицию врасплох. Состоявшийся 4 февраля съезд сторонников оппозиции, названный «съездом участников войны», показал царящую в их рядах растерянность. Президент выполнил все требования, на которых они настаивали, но их самих к власти не подпустил.

Через три дня Шамиль Басаев выразил поддержку последним решениям главы республики и объявил о роспуске своей партии «Маршонан тоба», основные задачи которой счел решенными.

Лидеры оппозиции пытались сорганизоваться, но изменить кардинальным образом сложившуюся расстановку сил они не могли. Инициатива перешла к президенту. Заняв нишу, в которой активно действовали его противники, он лишил их свободы политического маневра: любая критика в адрес власти воспринималась уже как критика исламских реформ, к которым его склоняли последние несколько месяцев. Однако оппо-зиционеры отказались войти в новую структуру, так как, по словам вице-президента Вахи Арсанова, первым озвучившего идею ее создания, их не устраивают включенные в нее люди. Они объявили о создании своей, как пытались потом пропагандировать по подконтрольному оппозиции телеканалу «Кавказ», «подлинной Шуры во главе с настоящим эмиром мусульман», естественно, Шамилем Басаевым.

Тем не менее эта победа президента А.Масхадова была достигнута дорогой ценой. Как отметил тогда же чеченский политолог Тимур Музаев, «наиболее опасным последствием «игры на опережение» стал фактически произошедший подрыв конституционных основ нынешней власти ЧРИ. Получив временные тактические преимущества, президент серьезно проиграл в стратегическом отношении: отмена светской Конституции 1992 г., «освященной» именем Джохара Дудаева, и замена Основного закона страны неконституционным путем уже поставили под сомнение легитимность новых структур власти»[11]. Это понимали и депутаты чеченского парламента, в большинстве теперь выступавших против президента.

ВОЗВРАТ К КОНСТИТУЦИИ И ОБОСТРЕНИЕ РОССИЙСКО-ЧЕЧЕНСКИХ ОТНОШЕНИЙ

Во второй половине февраля и в марте 1999 г. основные политические баталии происходили между президентом и парламентом. Но это был уже конфликт внутри одного идеологического лагеря, и, хотя временами он становился достаточно острым, в конечном итоге у него мог быть только один исход: возврат всех ветвей власти в конституционное русло.

Уже 6 февраля парламент Чечни признал указ президента «О введении полного шариатского правления» не имеющим юридической силы. Депутаты пригрозили Аслану Масхадову, что отстранят его от должности за попытку изменения государственного строя. В середине месяца законодатели приняли заявление «О незаконности действий президента ЧРИ и его вооруженной оппозиции», в котором, в частности, отмечалось, что действия руководителя республики и оппозиции «способствуют ослаблению позиций чеченского государства, пока еще не признанного международным сообществом…». Возложив всю ответственность за возможные последствия на обе конфликтующие стороны, парламент призвал их «отказаться от порочной практики нарушения законодательства ЧРИ». Большинством голосов депутаты создали комиссию по импичменту президента, а потом в течение месяца избрали председателя Конституционного суда, сформировали комиссию по урегулированию общественно-политического кризиса в республике и отменили указ Аслана Масхадова о назначении Генерального прокурора. Никто этой работе особо не мешал и, несмотря на «лишение законотворческих функций», они продолжили деятельность и в этой сфере тоже.

Очередное обострение ситуации в республике произошло в начале марта. Формальным поводом к этому явилось похищение 5 марта 1999 г. полномочного представителя МВД РФ в Чечне генерал-майора Геннадия Шпигуна. Он был активным участником военных действий, и многие не желали видеть его в республике. За несколько недель до этого президент Аслан Масхадов заявил о нежелательности его дальнейшего пребывания на данной должности. Ответа из Москвы не последовало[12].

Похищение носило на редкость дерзкий характер – Геннадий Шпигун был захвачен в грозненском аэропорту Шейха Мансура («Северный») прямо с борта самолета Ту-134 авиакомпании «Асхаб», выполнявшего рейс Грозный – Москва. Когда он выруливал на взлетную полосу, путь преградили два УАЗа темно-зеленого цвета. Лайнер остановился, из его распахнувшейся двери появились двое неизвестных в масках, которые буквально выкинули наружу генерала, а затем выпрыгнули сами. Всех троих затащили в машины, и они тут же умчались в неизвестном направлении.

Происшедшее нанесло сокрушительный удар по российско-чеченским взаимоотношениям, которые и без того не были особенно радужными. Согласно версии генерала ФСБ Александра Михайлова, именно «похищение Шпигуна было последней каплей в терпении руководства России»[13]. По его словам, попытки министра внутренних дел РФ Сергея Степашина объясниться по телефону с Асланом Масхадовым оказались тщетными. И тогда он предъявил ему ультиматум: «Не можешь контролировать ситуацию, не можешь навести порядок в республике, которая это тебе доверила, нечего называть себя президентом»[14].

В этой непростой ситуации откровенно провокационную роль сыграли лидеры антимасхадовской оппозиции. Шамиль Басаев, например, в качестве «эмира Шуры» 6 марта выступил с заявлением «В связи с подрывной деятельностью иностранных (российских) спецслужб в ЧРИ». В нем отмечалось, что обострение общественно-политической ситуации вызвано «грубым вмешательством российских спецслужб во внутренние дела суверенного государства, выразившемся в разыгрывании на территории ЧРИ всякого рода провокационных спектаклей, наносящих моральный урон и дискредитирующих независимость Чеченского государства и его народа». Обвинив российское представительство в Грозном в «дестабилизации политической обстановки в республике, подстрекательстве к преступлениям, терроризму и проявлениям национальной и религиозной вражды», он потребовал, чтобы его сотрудники в течение 48 часов покинули пределы Чечни.

Шамиль Басаев также обратился к гражданам Ичкерии с призывом «принять меры для того, чтобы российское криминальное государство прекратило безответственные выпады и угрозы по отношению к Чеченской республике Ичкерия и ее народу»[15].

7 марта 1999 г. аппарат представительства президента и правительства Российской Федерации был эвакуирован из Чечни. В тот же день, выступая в программе «Итоги» на НТВ, Сергей Степашин дал «слово офицера» освободить Геннадия Шпигуна, сделав еще более резкие заявления в адрес официальных властей республики. Не исключено, что на прошедшем в тот же день заседании Совета Безопасности РФ и было принято решение о предстоящей войне[16].

Позже, 23 декабря 1999 г., в эфире НТВ Сергей Степашин в дополнение к тому, что он говорил на тему Чечни 7 марта в телепрограмме Евгения Киселева, сказал: «Была целая кампания мер, связанная с борьбой с терроризмом, созданием санитарных кордонов, укреплением правоохранительных органов, недопущением прорыва боевиков, отключением электроэнергии, перекрытием авиационного и железнодорожного транспорта. <…> Это та программа, которую сегодня реализует Владимир Путин»[17]. Наконец, уже в январе 2000 г., в интервью «Независимой газете» он заявил:

«В отношении Чечни могу сказать следующее. План активных действий в этой республике разрабатывался, начиная с марта. И мы планировали выйти к Тереку в августе-сентябре. Так что это произошло бы, даже если бы не было взрывов в Москве. Я активно вел работу по укреплению границ с Чечней, готовясь к активному наступлению. Так что Владимир Путин здесь ничего нового не открыл. Об этом вы можете спросить его самого. Он был в то время директором ФСБ и владел всей информацией. Я всегда был сторонником сильной и жесткой политики в Чечне»[18]. Таким образом, старт подготовке второй российско-чеченской войне был дан не позднее марта 1999 г., когда еще не было ни «нападения» на Дагестан, ни взрывов в Москве, Волгодонске и Буйнакске»[19].

Между тем Шамиль Басаев продолжал делать провокационные заявления. 8 марта 1999 г. на экстренном заседании своей Шуры он сказал, что найдет генерала и предаст его шариатскому суду за участие в российско-чеченской войне. По его мнению, операция по захвату генерала была разработана и проведена российскими спецслужбами[20]. Лидеров оппозиции активно поддержали салафиты. Проваххабитский Союз кавказских журналистов 7 марта выступил с обращением, в котором выразил «восхищение мужеством, отвагой и удалью бойцов по задержанию особо опасного военного преступника, гражданина вражеской России, генерал-майора Шпигуна Г., виновного в массовом убийстве населения и в катастрофических разрушениях городов и сел Чеченской республики Ичкерия». Ваххабитские журналисты предложили предать похищенного Верховному шариатскому суду, а членов группы захвата представить к высшим правительственным наградам. Одновременно издаваемая сторонниками Мовлади Удугова газета «Кавказский вестник» опубликовала редакционную статью «По каждому шпигуну веревка плачет». В ней, в частности, отмечалось, что Геннадий Шпигун во время войны 1994-1996 гг. был руководителем Главного управления оперативных штабов (ГУОШ), являвшегося «самой ненавистной, бесчеловечной и кровожадной преступной организацией». По информации газеты, в ГУОШ «проводились пытки, травля собаками, истязания задержанных перед сортировкой и отправкой их в фильтрапункты и концлагеря, во многих случаях здесь задержанных расстреливали»[21]. В этом было немало правды, но вряд ли похитителей интересовали вопросы возмездия военным преступникам…

Президент ЧРИ назвал похищение Геннадия Шпигуна «ударом в спину народу». Поисками российского генерала занялись несколько оперативно-следственных групп, было объявлено о вознаграждении в 200 тысяч долларов тому, кто поможет установить его местонахождение. В Грозном ввели усиленное патрулирование и фактически установили комендантский час. На пятый день (10 марта) на совещании следственных групп, занимающихся расследованием похищения, Аслан Масхадов заявил, что Шамиль Басаев действует во вред чеченскому государству, и поставил вопрос о высылке Хаттаба и дагестанских ваххабитов[22].

Однако чеченским правоохранительным органам так и не удалось освободить Геннадия Шпигуна и найти тех, кто организовал это преступление.

В целях активизации деятельности силовых структур по нейтрализации преступных элементов и банд, среди прочего занимающихся и похищениями людей, 14 марта Аслан Масхадов подписал указ о создании министерства государственной безопасности (МГБ). В качестве структурных подразделений в него были включены служба национальной безопасности, управление по борьбе с похищениями людей, управление безопасности на транспорте и другие силовые ведомства. На следующий день в центре Грозного состоялся митинг в поддержку действий руководства республики, в котором приняли участие более 50 тысяч человек, в основном мужчин молодого и среднего возраста, готовых, по их словам, взять в руки оружие и силой выпроводить из республики «непрошеных гостей и их местных последователей». Выступая перед собравшимися, Аслан Масхадов сначала рассказал об общественно-политической ситуации в республике, а потом заявил, что оппозиция пытается создать параллельные структуры власти и в этом ее поддерживают определенные международные круги, в частности, из Саудовской Аравии. Главными их агентами, по его мнению, являются политолог-ваххабит «Иса Умаров и его брат», то есть Мовлади Удугов. Шамиля Басаева, объявившего себя «эмиром оппозиционного Совета (Шуры)», он назвал марионеткой, призванной обеспечить силовую поддержку их действиям. Президент подчеркнул, что может остановить оппозицию, но не желает кровопролития. Призвав осудить противников законной власти, он закончил речь словами: «Чечня для чеченцев, нам не нужны Шура и арабские советчики»[23].

Ответом оппозиции на действия президента стал террор. 21 марта 1999 г. в Грозном на Аслана Масхадова было совершено очередное покушение: два противотанковых снаряда, управляемые дистанционно, взорвались, когда он возвращался после совещания с руководителями силовых структур. Семь человек, включая охранников, получили ранения. В конце месяца неизвестные вооруженные люди остановили автомашину члена парламента Докки Амагова и попытались его похитить. Вмешательство оказавшихся поблизости людей сорвало планы преступников.

Вместе с тем напряженность между Грозным и Москвой продолжала расти. 17 марта граница Чечни и Дагестана была перекрыта для проезда автотранспорта.

В конце марта и в апреле 1999 г. произошла консолидация исполнительной и законодательной ветвей власти. Парламент и глава республики вернулись в конституционное поле, были отменены незаконные указы и постановления, ограничивающие их полномочия. К этому времени относится и активизация деятельности силовых структур. Сотрудники милиции, министерства государственной безопасности и служащие подразделений национальной гвардии были переведены на усиленный порядок несения службы, в селах стали создаваться отряды ополчения, вытеснявшие формирования, неподконтрольные правительству. Аслан Масхадов значительно укрепил свои позиции. Общественно-политические мероприятия, которые проводились его сторонниками, показали, что оппозиция не имела практически никаких шансов на победу в противостоянии с республиканской властью.

В мае 1999 г. стало окончательно ясно, что попытка перехвата власти провалилась. В борьбе с Шамилем Басаевым, Мовлади Удуговым и поддерживающими их чеченскими и дагестанскими ваххабитами президент сделал ставку на национально настроенных командиров и интеллигенцию.

Одновременно возобновилась контакты с российским руководством и главами соседних регионов для налаживания совместной работы по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований и борьбе с похищениями людей. Так, еще в первых числах апреля в столице Дагестана Махачкале побывала парламентская делегация Чечни, а в середине того же месяца состоялось подписание чечено-ингушского соглашения по урегулированию пограничного спора. 19 апреля из Москвы пришло сообщение, что президент России готов встретиться с Асланом Масхадовым. Чеченский руководитель приветствовал это решение и уже через неделю сформировал рабочую, а затем и переговорную группы[24].

В то же время подготовка к встрече велась на фоне резких заявлений представителей силовых структур РФ и ответных демаршей со стороны официального Грозного. Министр внутренних дел РФ Сергей Степашин, например, 26 апреля объявил о закрытии российско-чеченской границы. Это произошло уже после того, как были урегулированы возникшие проблемы на дагестанском и ингушском ее участках. Граница же со Ставропольским краем в одностороннем порядке в очередной раз была перекрыта еще 9 апреля. Пресс-служба главы республики подчеркнула в этой связи, что заявление российского министра не что иное, как попытка сорвать наметившийся между Москвой и Грозным диалог.

Тогда же Аслан Масхадов выразил озабоченность в связи с заявлением пресс-бюро внутренних войск МВД России (19 апреля 1999 г.), согласно которому «в Чечне происходит физическое уничтожение русскоязычного населения республики». По словам пресс-секретаря президента Майрбека Вачагаева, данное заявление было направлено на активизацию античеченских настроений. Именно российские власти организовали массовые убийства граждан ЧРИ, в том числе русскоязычного населения, в 1994-1996 гг. На фоне геноцида, который Югославия совершает в Косово при пособничестве России, Москва решила сместить акцент и отыграться на Чечне[25].

В свою очередь парламент ЧРИ выступил с заявлением, в котором отметил, что «для отвлечения российского народа от его проблем и с целью сохранения своей власти политическое руководство России идет на преступные шаги по развязыванию войны против ЧРИ и ее народа». Подчеркнув «недопустимость подобного рода угроз против независимой суверенной Чеченской республики Ичкерия», парламент заявил, что республика «ищет мира со всеми государствами планеты, в том числе и с Россией»[26].

Другими словами, весной 1999 г. впервые после окончания «первой» войны Чечня и Россия начали систематически употреблять друг в отношении друга откровенно враждебную риторику.

Возможно, встреча Аслана Масхадова и Бориса Ельцина могла бы снять напряжение, но российскому и чеченскому президентам встретиться было не суждено. Однако сама подготовка к переговорам, на которых непременно была бы затронута тема исламского радикализма, наряду с усилившимся давлением правоохранительных структур и ополченцев, пытавшихся выдавить ваххабитов из населенных пунктов Чечни, вынудила их лидеров обратить внимание на Дагестан. В подконтрольных салафитам печатных изданиях в этот период все чаще появляются статьи, в которых говорится о необходимости начать джихад, т. е. священную войну за освобождение этой северокавказской республики от «владычества русских». Почти всегда остававшиеся до этого в тени Шамиля Басаева дагестанские «идеологи» ваххабизма Адалло Алиев, Магомед Тагаев, Багауддин Муххамад (Кебедов) и Надиршах Хачилаев стали давать пространные интервью, в которых, не скрывая, говорили о своих ближайших намерениях. Чечня в их планах была уже отыгранным материалом: перехват власти в республике не удался, народ не принял радикальных исламских лозунгов, а избранная власть в итоге выстояла.

Так, в газете «Кавказская Конфедерация» (№ 3, март 1999 г.) было опубликовано послание командующего т. н. дагестанской повстанческой армией «имама» Магомеда Тагаева. «Я не иду войной на Дагестан, – говорится в документе. – Напротив, моя цель – освободить его от врага, от векового рабства». Главным же врагом и Дагестана, и всего Кавказа, по его мнению, является «русская империя». «Я жил, живу и буду жить с одной единственной надеждой: видеть Кавказ свободным. А Дагестан в этом свободном Кавказе – как государство из нескольких свободных государств», – заявил он. На страницах газеты «Кавказский вестник» (№ 5, март 1999 г.) выступил другой лидер дагестанских радикалов, бывший депутат Государственной Думы РФ (фракция НДР) Надиршах Хачилаев. В своей статье он отметил, что мусульманин свято должен соблюдать предписания и законы Аллаха, в числе которых одно из первых – «борьба с деспотизмом и тиранией языческого мира невежества». Участие в джихаде, священной войне за ислам, на его взгляд, является «особой милостью и миссией, которая может выпасть только на долю верующего человека, делая его участником единого фронта под общим знаменем воинов джихада».

Политика президента ЧРИ характеризовалась лидерами ваххабитов в резких выражениях, а сам он награждался нелестными эпитетами. Глава джамаата Дагестана Багауддин Мухаммад (Кебедов) заявил, что полное шариатское правление, провозглашенное Асланом Масхадовым, является «очередной попыткой обмануть и тех, кто вокруг него, и нас с вами». Он отметил, что ни в его действиях, ни в политике ничего не изменилось и, «хуже того, идет реанимация давно забытых коммунистических структур». В той же газете «Кавказский вестник» (№ 6, май 1999 г.) лидер дагестанских ваххабитов заявил, что против Масхадова выдвинуты тяжелые обвинения, по которым он может считаться «мунификом (богоотступником) и кафиром (врагом мусульман)».

КОНЦЕНТРАЦИЯ ВОЙСК НА ГРАНИЦАХ И СРЫВ ВСТРЕЧИ ПРЕЗИДЕНТОВ

Размежевание с оппозицией, усиление правоохранительных органов Чечни, выдавливание из населенных пунктов радикальных вооруженных групп пришлись уже на период резкого охлаждения российско-чеченских отношений. Между тем в России набирал обороты острый политический кризис.

В окружении дряхлеющего, серьезно больного президента обострилась подковерная борьба околовластных группировок. Одновременно левая и национал-патриотическая оппозиция открыто обвиняли Бориса Ельцина в неспособности управлять страной, в прессу регулярно просачивались сведения о злоупотреблении главы государства алкоголем. Политические и финансовые элиты, сформировавшиеся в период 1990-х, оказались перед лицом угрозы социального взрыва, потери власти и влияния.

Экономические неудачи сопровождались «министерской чехардой». В марте 1998 г. Борис Ельцин объявил об отставке председателя правительства Виктора Черномырдина и с третьей попытки, под угрозой роспуска Государственной Думы, провел кандидатуру Сергея Кириенко. После экономического кризиса августа 1998 г., когда через два дня после решительного заявления президента страны о том, что девальвации рубля не будет, российская денежная единица обесценилась в четыре раза, Борис Ельцин тут же отправил в отставку правительство и предложил вернуть на пост премьера Виктора Черномырдина, а в сентябре 1998 г. с согласия Государственной Думы назначил на эту должность Евгения Примакова. В мае 1999 г. парламент России безуспешно пытался поставить вопрос об отрешении президента от должности. Перед голосованием по импичменту Борис Ельцин отправил в отставку правительство Евгения Примакова, а затем с согласия Государственной Думы назначил на пост премьера Сергея Степашина. Однако 9 августа 1999 г. он отправил в отставку и его. На утверждение в должности председателя российского правительства была предложена кандидатура мало кому тогда известного директора Федеральной Службы Безопасности (с 25 июля 1998 г.) и секретаря Совета Безопасности РФ (с 26 марта 1999 г.) Владимира Путина. В тот же день в телевизионном обращении Борис Ельцин объявил нового премьера своим «преемником». В 1999 г. против президента России со стороны оппозиции (в том числе со стороны популярной на тот момент группировки Лужкова-Примакова) были выдвинуты обвинения в коррупции и совершении тяжких преступлений.

На этом фоне в российских СМИ начали педалироваться в отношении Чечни реваншистсткие настроения. Хасавюртские соглашения все чаще именовали «предательством русской армии». Ситуация вокруг Чечни стала обвально ухудшаться.

С весны 1999 г. в Северо-Кавказский регион перебрасываются дополнительные войска и бронетехника; они разворачиваются в непосредственной близости от границ Чеченской республики. Все чаще и чаще здесь стали возникать перестрелки. В июне и июле на некоторых участках были совершены нападения на чеченские погранично-таможенные пункты, в ходе которых применялись тяжелые виды вооружения. Одновременно российская сторона заявляла, что на территорию России из Чечни проникают бандиты, занимающиеся угоном скота и похищениями людей с целью получения выкупа. С 9 апреля 1999 г. по распоряжению губер-натора Александра Черногорова (№ 217-р) жителей республики перестали пропускать по всему периметру Ставропольского края. Было остановлено движение электрички «Ищерская-Минеральные воды» и автобусов из Грозного в города Ставрополь и Пятигорск. В соседних регионах, где природно-климатические и географические условия напоминают чеченские (Северная Осетия, Дагестан), регулярно стали проводиться войсковые и командно-штабные учения.

Стычки российской армии с сотрудниками силовых структур Чеченской республики, начавшиеся уже в мае и июне, в июле приобрели особую остроту (в основном на границах с соседними Дагестаном и Ставропольским краем). Они не были продолжительными по времени, однако в ходе этих столкновений военные нередко применяли бронетехнику и артиллерию. В некоторых случаях были задействованы и вертолеты. Чеченская сторона выражала протест по каждому такому факту, но представители правительства РФ отвергали обвинения, заявляя в ответ, что военные отбивали нападения боевиков, противодействовали то похитителям скота, то бандитам, пытавшимся взять заложников. Никого из официальных лиц не смущало, что открытие огня из тяжелых видов оружия скорее привело бы к гибели захваченных людей, нежели преступников. И поэтому каждое такое заявление российских властей вызывало у руководства Чечни опасение, что за происходящим стоит нечто большее, чем просто желание отвести от российской стороны ответственность за совершение неправомерных действий. Что именно, стало окончательно ясно в июле, когда столкновения на границах приобрели характер хотя и локальных, но все же военных операций.

19 мая 1999 г. президент РФ издал указ «О дополнительных мерах по борьбе с терроризмом в Северо-Кавказском регионе». В нем предусматривалась переброска на границы с Чеченской республикой дополнительного количества войск и бронетехники. Такая работа вскоре была завершена, и 3 июля 1999 г. Совет Федерации РФ предложил Борису Ельцину принять «эффективные меры по обеспечению безопасности на территориях, прилегающих к Чечне, и разоружению чеченских бандформирований». Столь жесткие требования, даже в примененной терминологии напомнившие многим события первой войны, вытекали из доклада министра внутренних дел Владимира Рушайло. Выступая перед сенаторами, он сообщил, что в регионе создана временная оперативная группа внутренних войск численностью в 17 тысяч человек. В случае осложнения ситуации ее собираются нарастить за счет частей министерства обороны и подразделений пограничной службы.

Владимир Рушайло также заявил, что отдал приказ «о нанесении превентивных авиационных и артиллерийских ударов по обнаруженным разведкой скоплениям боевиков и технике»[27].

Такие обстрелы не заставили себя долго ждать: 3 и 4 июля подверглись минометному обстрелу погранично-таможенные посты Чеченской республики, расположенные вдоль границы с Дагестаном. А 5 июля после встречи с президентом министр внутренних дел РФ сообщил журналистам, что утром того же дня в районе г. Кизляр был нанесен «предупредительный удар с помощью вертолетов, артиллерии и минометов» по скоплениям боевиков и что среди них якобы имелись потери. «Мы должны быть крайне внимательны и готовы ко всему. Но наша реакция должна быть адекватной, и мы должны отвечать ударом на удар, зачастую даже предупреждать удар», – заявил тогда Владимир Рушайло[28]. Далее в течение всего июля Москва и Грозный обменивались заявлениями, в которых возлагали друг на друга ответственность за обострение ситуации на границе и угрожали ответными действиями.

Эскалация напряженности происходила на фоне давно планировавшейся встречи Аслана Масхадова с Борисом Ельциным. Чеченское руководство, открещиваясь от обвинений в провокациях на границах, заявляло, что российские части «воюют с призраками, обстреливая какие-то несуществующие скопления боевиков и отдавая приказы о нанесении точечных ударов»[29], не отказывалось от контактов и на более низком уровне. Так, для координации усилий в борьбе с похищениями людей и бандитизмом, а также с целью обсудить последние события на Северном Кавказе 7 июля в Москву прибыли представители Министерства шариатской государственной безопасности – этого республиканского аналога российского МВД. Они имели беседу с Владимиром Рушайло, но каких-либо конкретных результатов не достигли. Чеченские «силовики» вернулись домой ни с чем.

Спустя пять дней вслед за ними на Северный Кавказ отправился и министр внутренних дел РФ. Его сопровождали главнокомандующий внутренних войск Вячеслав Овчинников и министр по делам федерации и национальностей Вячеслав Михайлов. 12 июля в Ставрополе в управлении внутренних дел они провели закрытую коллегию, после чего, посовещавшись с губернатором Александром Черногоровым, вылетели сначала в Моздок (республика Северная Осетия-Алания), а затем в столицу Дагестана г. Махачкалу.

Комментируя визит Владимира Рушайло в сопредельные с Чечней регионы, пресса в эти дни отмечала, что у министра внутренних дел РФ, возможно, есть некий план действий и что он всерьез решил переломить ситуацию на Северном Кавказе[30]. Указывая на отдававшиеся им конкретные приказы и распоряжения, журналисты предположили, что последующие действия российской стороны, скорее всего, будут основаны на использовании военной компоненты. То, что в ходе поездки высокопоставленные московские чиновники проигнорировали Ингушетию, имеющую с Чечней вторую по протяженности и в отличие от остальных регионов не демаркированную должным образом границу, лишь подтверждало эту версию. На тот момент ингушский президент Руслан Аушев был единственным из северокавказских лидеров, открыто призывавший к отказу от практики превентивных ударов, которые «лишь озлобят чеченский народ», и требовавший наладить с его законным руководством «постоянный и полноценный диалог»[31].

16 июля президент Масхадов делегировал в Москву вице-премьера республиканского правительства Турпал-Али Атгериева. Сразу же после прилета в столичный аэропорт «Внуково» его арестовали.

Задержание высокопоставленного чеченского чиновника было организовано Главным управлением по борьбе с организованной преступностью (ГУБОП) МВД РФ. В распространенном его пресс-службой сообщении говорилось, что Турпал-Али Атгериев находился в федеральном розыске с 1996 г. за совершение преступлений, предусмотренных несколькими статьями уголовного кодекса. В частности, ему инкриминировались бандитизм, незаконное лишение свободы и терроризм. Мерой пресечения было объявлено содержание под стражей. Пресс-служба этого ведомства сообщила отдельно, что задержанный якобы находился в Москве «с неофициальным визитом» и что за время пребывания в Москве «не встречался ни с одним официальным лицом из органов государственной власти и управления Российской Федерации, не посетил ни одного государ-ственного учреждения»[32].

Посланник чеченского президента был освобожден после личного вмешательства премьер-министра РФ Сергея Степашина. Этим, с одной стороны, было дезавуировано заявление пресс-службы силовой структуры, а с другой, подтверждалось, что Турпал-Али Атгериев приезжал по предварительно достигнутой с российскими властями договоренности. Запоздалое признание, однако, никак не отразилось на предполагавшейся встрече лидеров России и Чечни. Ей уже не суждено было состояться. А через неделю-другую после этого события сообщения средств массовой информации с Северного Кавказа стали больше напоминать фронтовые сводки.

Уже было очевидно, что переброшенные на границы дополнительные подразделения российской армии и внутренних войск пытаются занять позиции, наиболее выгодные для возможного броска по равнинной Чечне. На границе с Дагестаном к их числу можно отнести мост через Терек недалеко от станицы Гребенская (т. н. Гребенская плотина) и небольшой участок территории, вдающийся вглубь соседней республики и рассекающий автомобильную трассу Кизляр – Махачкала. На этих двух направлениях завязались первые и по-настоящему серьезные бои второй чеченской войны.

29 июля на рассвете российские военные и дагестанские милиционеры атаковали четырех сотрудников чеченской погранично-таможенной службы у Кизляра. В ходе непродолжительного боя один человек погиб, другой раненым попал в плен. Вагончик, в котором был оборудован пост, сожгли ракетами, выпущенными с вертолетов. Вслед за двумя отступившими таможенниками российские военные в сопровождении бронетехники углубились на сопредельную территорию и уже там окончательно закрепились[33].

Примерно по такому сценарию развивались события и у гребенского моста. И кончились они тем же: созданием опорного пункта на противоположном берегу Терека. Приграничные столкновения, в ходе которых российские войска захватили пусть и небольшую, но часть территории республики, впоследствии стали называть «июльским выравниванием границ». Министерство иностранных дел Чечни не оставило случившееся без внимания. Действия российских военных были охарактеризованы как «провокация» и «фактически пролог к новой военной агрессии»[34].

«ДАГЕСТАНСКИЕ ПОХОДЫ» ШАМИЛЯ БАСАЕВА И ВЗРЫВЫ ЖИЛЫХ ДОМОВ В РОССИИ

Летом 1999 г. руководство ЧРИ и подконтрольные ему силовые структуры продолжают выдавливать из населенных пунктов отряды дагестанских салафитов. Однако этот процесс не носит последовательного характера – Аслан Масхадов не вступает в прямой конфликт с группирующимися возле Шамиля Басаева лидерами собственно чеченской оппозиции. Более того, перед лицом обострения отношений с Россией он опять пытается создать хотя бы внешнюю видимость единства. 3 июля 1999 г. состоялся очередной акт демонстративного «примирения» президента и оппозиции. В этот день на грозненском стадионе «Динамо» прошел Мехкан гулам (буквальный перевод: «съезд Отечества») участников войны, на котором выступили Аслан Масхадов, председатель «исламской Шуры» Шамиль Басаев, вице-премьер Ахмед Закаев, командующий шариатской гвардией Хамзат (Руслан) Гелаев, бывший председатель Верховного шариатского суда Шамсуддин Батукаев, бывший вице-премьер Мовлади Удугов и другие видные представители исполнительной власти и оппозиции.

Ораторы призвали к миру и согласию во имя строительства независимого чеченского государства. При этом имеющиеся противоречия стремительно затушевывались обеими сторонами, а вся ответственность за противостояние в республике возлагалась на «внешние силы». «Наши промахи и ошибки на руку нашим внешним и внутренним врагам, – заявил президент республики. – Наши враги хотят разрушить наше государство нашими же руками, разделив единый народ по тейповым, религиозным и национальным признакам…»[35]. Форум принял резолюцию, в которой объявил «о всеобщем согласии между всеми участниками войны и патриотически настроенными силами в деле укрепления исламской государственности», а все возникающие противоречия призвал «рассматривать исключительно мирным путем с соблюдением законов шариата». Участники схода осудили столкновения в Гудермесе в июле 1998 г. «как инспирированные вражескими спецслужбами». Съезд наложил запрет на «попытки преследования граждан по религиозному признаку, ведущие к созданию условий для раскола общества». До полной стабилизации об-становки форум запретил все митинги, шествия, демонстрации политического характера, а также «любые действия, подрывающие Шариат Аллаха в ЧРИ, в том числе в печати и других средствах массовой информации»[36].

Фактически же в условиях этого «политического перемирия» оппозиции удалось сохранить не только свои вооруженные формирования, но и осуществлять контроль над рядом территорий, особенно в горных районах, а также содержать свои учебно-тренировочные военные лагеря. Де-факто юрисдикция официальной исполнительной власти ЧРИ на них не распространялась. На пороге новой войны Аслан Масхадов оказался в крайне тяжелом положении. Формально сохранить власть и не допустить внутричеченского вооруженного противостояния ему удалось лишь ценой принципиальных компромиссов. В итоге он оказался между двух огней – чеченскими радикалами и российскими властями. И те и другие делали ставку на силовое достижение своих целей. Первые, не сумев добиться доминирования в Чечне, рассчитывали на достижение победы своих соратников в соседнем Дагестане. Вторые готовили широкомасштабный военный реванш в Чечне. И тем и другим нужен был лишь повод, и он скоро представился.

Большая часть дагестанских салафитов в середине июля через чеченские села Кенхи и Хилди возвращаются в высокогорный Цумадинский район Дагестана, в некоторых селах которого – Эчеда, Сильди, Гакко и т. д. – к тому времени, как и в селах Кадарской зоны, была введена шариатская форма правления. «В целях пресечения проникновения на территорию района и возможных провокаций со стороны местных последователей экстремизма» 1 августа из Махачкалы туда был выдвинут специальный сводный отряд милиции численностью около 100 человек во главе с заместителем министра внутренних дел Дагестана. На следующий день, т. е. 2 августа, у села Гигатль произошло первое столкновение между сотрудниками милиции и ваххабитами. В ночь на 3 августа у села Агвали произошел еще один бой. В тот же день личный состав МВД Дагестана был переведен на казарменное положение, а 5 августа началась переброска в Цумадинский район 102-й бригады Внутренних войск МВД России.

Духовным руководителем «Дагестанского джихада» стал известный дагестанский проповедник и богослов салафитского толка, амир Исламского джамаата Дагестана шейх Багаудин Мухаммад Дагестани (Магомедов) (он же – Багаудин Мухаммад Кебедов), который с осени 1998 г. проживал на территории Чечни. Политическое руководство взяла на себя так называемая Исламская шура Дагестана, в которую вошли глава исламского культурно-религиозного центра «Аль-Исламия» Сиражуддин Рамазанов, писатель и общественный деятель, член руководства союза «Кавказская Конфедерация» Магомед Тагаев, депутат Государственной Думы РФ, председатель Союза мусульман России Надиршах Хачилаев, поэт и общественный деятель, заместитель амира Конгресса народов Чечни и Дагестана Адалло Али Мухаммед (Алиев), близкие соратники шейха Багаудина Мухаммада ваххабитский публицист Ахмад Сардали, лидер цумадинских ваххабитов Магомед Курамагомедов и др[37].

6 августа т. н. Исламская Шура Дагестана приняла «Декларацию о восстановлении Исламского Государства Дагестан» и постановление об оккупации «государства Дагестан». Было сформировано «исламское правительство», его главой – «раис-аль-вазар – объявили Сиражуддина Рамазанова, а министром печати и информации – Магомеда Тагаева. Командующими отрядов салафитов являлись Магомед Саидбеков (командир Цумадинского ополчения), Абдурахман (возглавлял Тандовское направление), Магомед Курмагомедов и другие[38]. Несмотря на громогласные заявления и далеко идущие планы, ваххабиты были достаточно быстро разбиты, оттеснены к местности Эчеда-майдан и там блокированы. Частью они разбежались по окрестным лесам, и милиция вместе с подразделениями российских внутренних войск вели их поиск и уничтожение. В этих условиях руководители дагестанских исламистов во главе с Багаудином Кебедовым обратились за помощью к своим союзникам в Чечне.

На призыв откликнулись Шамиль Басаев, Хаттаб, руководитель Урус-Мартановского джамаата Рамзан Ахмадов и бывшие командиры ликвидированных указом Аслана Масхадова исламского полка особого назначения и шариатской гвардии Арби Бараев и Абдул-Малик Межидов. Большинство бойцов их отрядов составляли дагестанцы. Но было немало и чеченцев, в основном молодых людей, попавших под влияние исламских радикалов. Официальные власти ЧРИ не смогли или не захотели воспрепятствовать выступлению этого ополчения.

Пытаясь оттянуть на себя войска и милицию, блокировавшую ваххабитов в Цумаде, 7 августа эти разношерстные отряды вошли в села Ансалта, Рахата, Тандо, Шодрода и Годобери Ботлихского района Дагестана. Вошли беспрепятственно – еще в апреле 1998 г. из этих мест был выведен армейский батальон, блокировавший узловые горные тропы и перевалы. На следующий день ими захвачены еще два села: Шодрота и Зиберхали. С 9 по 18 августа салафиты ведут бои за высоту Ослиное ухо, 12 августа сбивают вертолет (среди раненых оказываются три генерала внутренних войск РФ). 13 августа вооруженные формирования исламистов ведут бой у села Гагатли, а 17 августа отбивают атаку бронетехники на село Тандо. По сообщениям агентства «Кавказ-центр», 11 августа в Ботлихском районе состоялось заседание Исламской Шуры Дагестана. Участники заседания официально возложили на Шамиля Басаева полномочия «военного амира объединенными силами моджахедов Дагестана на период до полного изгнания кафиров со священной дагестанской земли». Хаттаб был назначен «командующим исламскими силами в Дагестане». Шура приняла постановление об аресте руководителя Госсовета Дагестана Магомедали Магомедова. Тем не менее под предлогом того, что дагестанские моджахеды в Цумадинском районе вышли из окружения, 23 августа Шамиль Басаев уводит свои отряды обратно в Чечню.

Руководство ЧРИ попыталось дистанцироваться от действий исламских экстремистов. 10 августа на пресс-конференции в Грозном Аслан Масхадов заявил, что в Ботлихском районе воюют только дагестанцы, хотя, подчеркнул он, «несколько заблудших чеченцев и могут быть там». Отвечая на вопрос о провозглашении на территории Дагестана «исламского государства», президент заявил, что это внутреннее дело России. В некоторых средствах массовой информации говорилось, что в руководстве Чечни вздохнули с облегчением после отъезда из республики дагестанских «возмутителей спокойствия»…

13 августа с осуждением заявления и.о. председателя правительства РФ Владимира Путина о возможном нанесении ударов по территории республики выступил генеральный представитель Чечни в Москве Майрбек Вачагаев. Он подчеркнул, что конфликт в Дагестане – внутреннее дело России.

15 августа в республике было объявлено чрезвычайное положение. В Грозном ввели комендантский час, началась частичная мобилизация резервистов и участников войны 1994-1996 гг. На следующий день в центре чеченской столицы состоялся многотысячный митинг, на котором Аслан Масхадов обвинил руководство РФ в поиске повода для силового давления на республику. Он осудил участие чеченцев в событиях в Дагестане и потребовал их немедленного возвращения.

18 августа в Грозном состоялся съезд участников первой российско-чеченской войны, на котором многие командиры, поддерживающие президента республики, подвергли Шамиля Басаева критике за его «обреченную на провал авантюру» в Дагестане. После недели боев свой отряд оттуда вывел даже Арби Бараев.

На съезде присутствовал и сам Аслан Масхадов. Однако никаких решительных действий, нацеленных на воспрепятствование дальнейшему участию лидеров чеченской оппозиции в дагестанской кампании он принять не смог или не захотел: дело опять ограничилось уговорами. Между тем было вполне очевидно, что от своих дагестанских планов Шамиль Басаев и его сторонники отказываться не собирались.

Вечером 25 августа российская авиация нанесла ракетно-бомбовый удар по Веденскому ущелью и военно-учебному лагерю «Кавказ» под Сержень-Юртом.

29 августа Аслан Масхадов подписал указ о выводе Мовлади Удугова из состава Совета безопасности республики. В документе говорилось, что он, являясь членом высшего политического органа Чечни, «превратился в проводника широкомасштабной идеологической диверсии против государства». Президент подчеркнул, что его действия «поставили под угрозу разрыва братские отношения с Дагестаном»[39].

После разгрома ваххабитов в Цумадинском районе и ликвидации там «территории с шариатской формой правления» власти Дагестана обратились к жителям Кадарской зоны с ультимативным требованием о немедленном разоружении и подчинении российским законам. Однако там было сформировано ополчение, заявившее о готовности сражаться. 29 августа российские войска и милиционеры начали операцию «по разоружению незаконных вооруженных формирований», которая сопровождалась бомбардировками и обстрелами жилых массивов, запретом на выход из зоны боев гражданского населения и последующей «зачисткой», в ходе которой совершалось насилие над мирными жителями.

В самый разгар боев, 4 сентября «раис-аль-вазар (председатель) Исламского правительства» Сиражудин Рамазанов заявил, что «намерен в ближайшее время перебраться в Дагестан» и начать там работу. По его словам, «правительственные силы безусловно окажут необходимую помощь моджахедам из Карамахи и Чабанмахи».

Как объявлялось, «с целью ослабить давление военно-милицейских сил на восставшие села и по просьбе проживающих там мусульман». 5 сентября на территорию преимущественно населенного чеченцами Новолакского района Дагестана снова вошли отряды дагестанских ваххабитов и их союзников в лице Шамиля Басаева и Хаттаба. Они без боя заняли населенные пункты Новолакское, Чапаево, Шушия, Ахар, Тухчар, Тамиях и подошли на пять километров к городу Хасав-Юрт. Более или менее серьезное сопротивление им было оказано лишь в Дучи, где дислоцировался батальон российских внутренних войск. Это село исламистами было окружено.

9 и 10 сентября российские военные вытеснили ополченцев из Карамахи и Чабанмахи, а 11 сентября Шамиль Басаев увел свои отряды обратно в Чечню. Он заявил, что после поражения в Кадарской зоне продолжать боевые действия не имеет смысла. После этого еще два дня российские силовые структуры продолжали обстрел территории, которую ранее занимали ваххабитские отряды. В Новолакское и Тухчар они вошли лишь на третий день после их ухода.

В результате предпринятых дагестанскими ваххабитами и их чеченскими союзниками действий официальное руководство ЧРИ оказалось в очень сложном положении. Заявления, что республика «ни при чем», а все случившееся – акции противостоящих правительству сил, были неубедительны. Вторжение совершалось с формально подконтрольной им территории, сюда же исламисты отступали после поражений в Дагестане. Руководство республики постепенно стало осознавать всю серьезность ситуации.

Но и начинать боевые действия с неподконтрольными полевыми командирами было уже поздно: сначала 4 сентября в Буйнакске, затем 9 и 13 сентября в Москве, а через три дня в Волгодонске неизвестными лицами были взорваны жилые дома. Волна терактов, по своей жестокости беспрецедентных для России, ответственности за которые никто не принял, унесла жизни почти 300 человек, около 600 человек получили серьезные ранения. Российские власти немедленно возложили ответственность за теракты на чеченцев. Позже следствие пришло к выводу, что непосредственными исполнителями могли являться «лица славянской внешности», а в качестве организаторов взрывов в розыск были объявлены житель Карачаево-Черкесии и уроженец Средней Азии. Но осенью 1999 г. версия «чеченского следа» уже утвердилась в массовом сознании. Население страны стали готовить к возможной военной операции против Чеченской республики, целью которой объявлялась борьба с терроризмом.

Глава российского правительства, руководители МВД, Минобороны, ФСБ, представители Кремля, Госдумы и правительства, мэр Москвы и их политические единомышленники выступили с крайне эмоциональными заявлениями о начале «террористической войны против России» и об ответственности чеченцев за случившееся. Началась информационная подготовка к началу новой войны на Северном Кавказе.

Большую роль в разжигании античеченских настроений сыграли ведущие средства массовой информации, в первую очередь российское телевидение. Начавшаяся истерия привела к консолидации российской власти, Госдумы, региональных властей, основных политических объединений страны (от коммунистов до либерал-демократов), а также значительной части населения. Другим результатом кампании стал рост популярности Владимира Путина.

В итоге новая война на Северном Кавказе стала инструментом преодоления внутриполитического кризиса – шокированное сентябрьским террором российское общество консолидировалось вокруг фигуры ельцинского «преемника». Первым государственным актом, подписанным им на посту исполняющего обязанности руководителя страны, станет указ «О гарантиях президенту Российской Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи». Документ предоставит Борису Ельцину гарантии неприкосновенности. 26 марта 2000 г. Владимир Путин будет избран уже полноценным президентом России[40].

…Лидеры дагестанских ваххабитов, как и их «исламское правительство», надолго исчезнут из поля зрения политиков и журналистов. О них будут вспоминать только после того, как, устав скрываться за границей, некоторые из них в течение 2003-2004 гг. один за другим решат вернуться на родину. Всех их фактически освободят от ответственности: Адалло Алиева, Надиршаха Хачилаева и Сиражуддина Рамазанова (последний заявит следователям, что находился под влиянием «людей из Чечни») с первого же захода[41], а Магомеда Тагаева осудят на 10 лет, но затем амнистируют[42].

Журнал “ДОШ”№4-2019.

[1] Алла Барахова. Шамиль Басаев объединит Чечню и Дагестан. Коммерсант. – 28 апреля 1998. № 75 (1478)

[2] Грозненский рабочий. – 4-11 января 1998 г. № 1.

[3] Там же.

[4] Воронов, 2005, с. 274-275.

[5] https://www.apn.ru/publications/article1471.htm

[6] Там же

[7] РТР, «Вести», 03.09.1998 20:00

[8] Чеченской республики. – 7 января 1999 г. № 1.

[9] Ичкерия. – 18 февраля 1999 г. № 3.

[10] Грозненский рабочий. – 11-17 февраля 1999 г. № 6.

[11] Музаев Т. М. Чеченская республика Ичкерия. Общий обзор. // Политический мониторинг Международного института гуманитарно-политических исследований. || http://www.igpi.ru/monitoring/1047645476/1999/0299/20.html.

[12] Валерий Яременко. Генерал Шпигун: похищение и смерть. Полит.Ру. Аналитика. 22 марта 2006 г. || http://polit.ru/analytics/2006/03/22/

shpigun.html.

[13] Михайлов, 2001, c. 334.

[14] Там же, с. 333-334.

[15] Кавказский вестник. Март 1999 г. № 5.

[16] Воронов, 2005, с. 227.

[17] Там же.

[18] Правосудов С. Блока ОВР вообще могло и не быть. – Независимая газета. 14 января 2000 г.

[19] Воронов, 2005, с. 226.

[20] Грозненский рабочий. 11-17 марта 1999 г. № 10.

[21] Кавказский вестник. Март 1999 г. № 5.

[22] Грозненский рабочий. 18-24 марта 1999 г. № 11.

[23] Грозненский рабочий. 18-24 марта 1999 г. № 11.

[24] Грозненский рабочий. 30 апреля-6 мая 1999 г. № 17.

[25] Грозненский рабочий. 22-29 апреля 1999 г. № 16.

[26] Parlament. 12 апреля 1999 г. № 2.

[27] Стенограмма пятидесятого заседания Совета Федерации 2-3 июля 1999 года. || www.council.gov.ru/files/sessionsf/report/

20070326151056.DOC.

[28] Коммерсантъ-Daily. 6 июля 1999 г.

[29] Интервью Аслана Масхадова. – Санкт-Петербургские ведомости. 8 июля 1999 г.

[30] Новые известия. 13 июля 1999 г.

[31] Санкт-Петербургские ведомости. 8 июля 1999 г.

[32] http://old.cry.ru/text_print.shtml? 199907/19990716164253.inc.

[33] Коммерсантъ-Daily. 31 июля 1999 г.

[34] В основу изложения фактов, являющихся предметом настоящей главы, положены следующие источники и литература: Музаев Т. М. Чеченская республика Ичкерия. // Политический мониторинг Международного института гуманитарно-политических исследований. Общий обзор. Октябрь 1997-июль 1999 гг.; Музаев Т. М. Внутричеченские противоречия: велико ли их значение теперь || http://www.igpi.ru/monitoring/1047645476/1999/0999/20.html; Музаев Т. М. Мониторинг прессы Чеченской Республики Ичкерия. 1999 г. / http://www.panorama.ru; Музаев,1999; Малашенко, Тренин, 2002; Анчабадзе, 2001; История Карамахи и Чабанмахи. Жизнь по шариату. / http://www.djamaat.ru/Newsview-160.html; Марзиев И. Исламский фактор на Северном Кавказе: призрак исламизма добрался до России? / http://www.ca-c.org/journal/2005-03-rus/05.marprimru.shtml; Вторжение в Дагестан и его последствия: гуманитарные аспекты». Пресс-релиз по итогам сообщения ПЦ «Мемориал» в национальном институте прессы. 28 сентября 1999 г.

[35] Ичкерия. Июль 1999 г. № 17.

[36] Вайнах. Июль 1999 г. № 2.

[37] По сообщениям пресс-службы Объединенного командования дагестанских моджахедов (ОКДМ) и информационного агентства Кавказ-Центр.

[38] Там же.

[39] Ичкерия. 3 сентября 1999 г.

[40] В основу изложения фактов, являющихся предметом настоящего раздела, помимо указанных в предыдущих

примечаниях, положены следующие источники и литература: Музаев Т. М. Чеченская республика Ичкерия. // Политический мониторинг Международного института гуманитарно-политических исследований. Август-сентябрь 1999; Осмаев, 2005; Воронов, 2005; Человечество неделимо. – Открытое письмо Организации Объединенных Наций от Генерального секретаря Международной Амнистии. Ноябрь 1999 г. AI Index: EUR 46/38/99; Сергей Ковалев, Олег Орлов, Александр Черкасов. Карамахи: и пошел брат на брата. ПЦ ≪Мемориал≫, 01.10.1999. /http://www.memo.ru/hr/hotpoints/caucas1/index.htm; События в Дагестане глазами очевидцев. – Пресс-конференция Сергея Ковалева, Олега Орлова, Александра Соколова, Александра Черкасова. – ПЦ ≪Мемориал≫, 28.09.1999. /http://www.memo.ru/hr/hotpoints/caucas1/index.htm.

[41] В 2004 году Адалло Алиев прислал письмо на имя председателя Госсовета Дагестана Магомедали Магомедова, в котором просил способствовать его возвращению на родину. В письме он принес извинения за содеянное, жаловался на болезнь сердца и высказывал желание жить

дома и умереть на родной земле, в селении Урада Шамильского района. Путем длительных переговоров, при согласии руководства Дагестана и поддержке ряда известных российских поэтов и писателей, членов российского ПЕН-клуба (Андрея Вознесенского, Андрея Битова, Фазиля

Искандера и др.), удалось решить вопрос с возвращением Адалло Алиева в Дагестан, где он затем предпринял явку с повинной. Алиев был приговорён к восьми годам лишения свободы условно за призывы к насильственному изменению конституционного строя и участие в незакон-

ных вооружённых формированиях. В 2006 г. Адалло Алиев возглавил неформальное творческое объединение ≪Асгардсфронт≫ (Asgardsfront – Warhunnenliga), после чего выступил в дагестанских СМИ и в Дагестанском Научном Центре Российской Академии Наук c критикой кириллической графики аварского народа и практики искусственного ввода в язык избыточного количества русских заимствований (см.: Алиев

Абдула Магомедович (Али Адалло) // Кавказский узел // Персоналии / http://www.kavkaz-uzel.ru/persontext/person/id/1193377.html). В октябре 1999 года Надиршах Хачилаев был арестован на территории Чечни. 31 мая 2000 года начался суд над братьями Хачилаевыми по обвинению

в организации вооруженных беспорядков в Махачкале 21 мая 1998 года. 13 июня 2000 Верховный суд Дагестана признал Магомеда и Надиршаха Хачилаевых виновными в организации захвата заложников и незаконном хранении оружия; Магомеду назначили три года лишения свободы

и штраф в 41 тыс. руб., Надиршаху – полтора года лишения свободы; оба были амнистированы. В январе 2001 Н. Хачилаев избран председателем Комитета мира Всероссийского Фонда Мира по республике Дагестан. 11 августа 2003 г. он был убит в Махачкале (см.: Хачилаев Надиршах Мугадович).

Председатель Союза мусульман России, депутат Государственной Думы второго созыва (1996-99) / http://www.anticompromat.ru/hachilaev/hachilbio.html). Сиражуддин Рамазанов сдался правоохранительным органам Дагестана в начале августа 2004 г. До этого скрывался в Азербайджане (см.: Лидер дагестанских сепаратистов Рамазанов сдался властям Дагестана. – NEWSru.com // Новости России /http://www.newsru.com/russia/03aug2004/lider.html). 15

октября того же года по обвинению в участии в вооруженных формированиях и организации вооруженного мятежа с целью свержения конституционного строя суд вынес Рамазанову приговор – 7 лет условно, как и требовал для него прокурор, с ис-

пытательным сроком в 4 года (см.: http://www.memo.ru/hr/hotpoints/caucas1/msg/2004/10/m26265.htm).

[42] Лидер дагестанских ваххабитов Магомед Тагаев приговорен к десяти годам лишения свободы в колонии строгого режима. – ПЦ ≪Мемориал≫. 12.07.2004. || http://www.memo.ru/hr/hotpoints/caucas1/msg/2004/07/m22824.htm.

* Дмитриевский С. М., Гварели Б. И., Челышева О. А. Международный трибунал для Чечни: правовые перспективы привлечения к индивидуальной уголовной ответственности лиц, подозреваемых в совершении военных преступлений и преступлений против человечности в ходе вооруженного конфликта в Чеченской республике. В 2-х т. Т. 1: ч. 1-5: Коллективная монография. – Нижний Новгород, 2009. – 530 с.

Журнал “ДОШ”№4-2019.

 

Chechenews.com

22.09.19.