Эскалация на Востоке Украины, где пророссийские сепаратисты, как сообщается, провели несколько атак с применением бронетехники, подтолкнула президента Петра Порошенко потребовать в понедельник проведения срочных консультаций с Парижем, Берлином и Москвой, стоявшими за подписанием в феврале минских соглашений. Самые ожесточенные бои шли на выходных у Староигнатьевки, которая находится на полпути между Донецком и портовым Мариуполем (последний остающийся под контролем Киева большой город в регионе). Всего украинские власти насчитали 127 атак, рекордный показатель с подписания в Минске договоренности о прекращении огня.
В интервью французской Libération, австрийской Kurier и финской Helsingin Sanomat пришедший к власти после революции и выборов 2014 года президент Украины призывает к экстренному проведению реформ и принятию санкций против нарушающих международный мир «преступников».
Libération: Украинцы все еще ждут реформ, за которые боролись…
Петр Порошенко: В условиях войны и роста оборонных расходов нет каких-то других примеров того, как правительству или президенту удавалось успешно провести реформы. Мы же, несмотря на войну, смогли уменьшить дефицит бюджета. Мы проводим децентрализацию страны, формируем правовое государство, проводим сложнейшую реформу судебной системы, ведем борьбу с бюрократией и олигархией. Все — это весьма болезненные реформы. Но они очень важны.
— Сейчас Украина беднее, чем после распада СССР в 1990 году. Многие украинцы с ностальгией вспоминают о советских временах. Какое будущее вы можете им предложить?
— Как мне кажется, лишь немногие действительно вспоминают о СССР с ностальгией. Это наглядно подтвердили результаты последних президентских и парламентских выборов. Но вы правы, наши национальные богатства уменьшились, и этому есть простое объяснение: 25% промышленного производства приходятся на оккупированную сегодня территорию. Кроме того, еще 10% промышленного потенциала было уничтожено в войне или демонтировано и вывезено в Россию. Далее, помимо агрессии на востоке страны и аннексии Крыма русские закрывают для нас свои рынки. Они начали масштабную торговую войну против Украины в нарушение правил Всемирной торговой организации. Мы сейчас активно ищем рынки на замену. Наверное, это одно из тяжелейших испытаний, которым подверг нас агрессор.
— Продолжающиеся военные действия в Донбассе представляют собой серьезное препятствие на пути экономического развития и реформ. Почему бы просто не уступить регион тем, кто его хотят?
— Это украинская территория! Там живут 4 миллиона украинцев. Они испытывают на себе давление оккупировавших страну российских войск. Мы, украинцы, без труда можем договориться между собой. Российская пропаганда пытается выставить все как внутриукраинский конфликт. Это не так! Речь идет о настоящей агрессии против нашей страны. Сейчас, в этот самый момент, на нашей земле находятся 9 000 российских солдат с самым современным оружием. А более 60 000 российских военных оккупировали Крым! Это грубое нарушение международного права, и мы не собираемся уступать ни пяди нашей земли.
— Как далеко, по-вашему, может зайти Владимир Путин?
— Путин зайдет так далеко, насколько ему это позволят. Ему нужна вся Европа. Аннексией Крыма и агрессией на востоке Украины Путин разрушил всю международную систему безопасности. Возможна ли агрессия против Финляндии? Да. И в Финляндии прекрасно это понимают. Возможна ли агрессия в Прибалтике? Разумеется. Возможно ли это на черноморском пространстве? Да. Поэтому, когда мы говорим о сражающихся на востоке нашей страны украинцах, мы говорим не только о борьбе за территориальную целостность и независимость Украины: мы боремся за демократию, свободу и безопасность всего европейского континента.
— Чего вы ждете от западных партнеров?
— Прежде всего, нам требуется европейская солидарность с Украиной. И мы уже ее получили. Во-вторых, нам нужно трансатлантическое единство, потому что происходящее представляет собой грубое нарушение международного права, глобальную угрозу для мировой безопасности. В-третьих, нам требуется финансовая поддержка для проведения реформ. Главная проблема украинцев в том, что они не могут мириться с жизнью в воссозданной постсоветской империи, считают себя европейской нацией. Они хотят любой ценой довести реформы до конца. В-четвертых, необходим механизм мотивации агрессора так, чтобы он выполнил свои обязательства. Речь идет о санкциях. Они служат не для наказания кого бы то ни было. Это давление на агрессора для того, чтобы тот вывел войска и выполнил обязательства. В-пятых, требуется эффективная координация реализации минских мирных соглашений.
— Участия России и миссии наблюдателей Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе недостаточно для реализации мирного плана?
— Россия и поддерживаемые ей террористы не делают ничего для настоящего снятия напряженности вроде действительного прекращения огня и вывода войск. Поэтому нам нужны миротворческие силы. Миссия ОБСЕ очень важна для нас, но этого недостаточно. 1 августа исполняется 40 лет с момента подписания Хельсинских соглашений, которые привели к созданию ОБСЕ, организации, чья миссия, как следует из ее названия, заключается в поддержании безопасности и стабильности на континенте. В этот же самый день российское Министерство иностранных дел обнародовало пресс-релиз по случаю 40-летия ОБСЕ, назвав в нем аннексию Крыма… законной.
Как и большинство стран мира, мы голосовали в Совете безопасности ООН за создание международного трибунала по аварии МН17. Оказавшаяся в изоляции Россия использовала свое право вето, чтобы заблокировать резолюцию. По сути, оно является признанием ответственности России за этот теракт.
— Новый закон о децентрализации расширяет полномочия территориальных образований, в частности в сепаратистских регионах. Несмотря на это, вы по-прежнему называете «террористами» представителей пророссийского лагеря. Вы можете вести диалог, работать с ними?
— Если эти люди не убивали украинцев, на них будет распространяться амнистия после проведения местных выборов. Их я называю не «террористами», а «преступниками». Если они совершили убийства, то должны понести ответственность. В противном случае все очень просто: мы проведем выборы и устроим амнистию.
— Вы много говорите о российской агрессии, но и внутри самой Украины добровольческие батальоны стали чем-то вроде альтернативной власти. Так, в июле ультранационалисты из «Правого сектора» оказались в самом центре настоящих бандитских войн на западе страны. Как не дать им стать государством внутри государства?
— Во время первой фазы российской агрессии многие добровольцы встали на защиту страны. Мы очень признательны им за отвагу и самоотверженность. Тем не менее за этот год нам удалось сформировать одну из самых лучших и сильных армий в Европе. Большинство добровольцев вступили в армию и национальную гвардию, укрепив тем самым безопасность страны.
К сожалению, преступники прикрываются именами этих патриотов в своих злодеяниях. Но это всего лишь преступники. У них нет никаких политических основ. И государству следует относиться к ним как к таковым. Меня возмущает волна российской пропаганды, которая преувеличивает силу и размах этих преступников. Мы держим ситуацию под контролем и никому не позволим дестабилизировать страну.
— Лидер «Правого сектора» Дмитрия Ярош встал на защиту этих людей, которых вы назвали преступниками. Получается, он тоже преступник?
— Нет. Мы занимаем кардинально противоположные позиции. Политическая партия может быть радикальной. К добру то или к худу, но это часть демократии. Но если политические партии создают вооруженные формирования, это незаконно. И с ними будут обходиться как с незаконными вооруженными формированиями.