Андрей Януарьевич Вышинский, в дипломатическом просторечии — «Ягуар Ягуарович», будучи сначала первым замнаркома иностранных дел СССР, а затем министром иностранных дел СССР, отличался чрезвычайной агрессивностью выступлений, в том числе на Генеральной Ассамблее ООН. Вероятно, забывал, что упражняется в риторике не на процессах всяких там «банд кровавых собак». Владимир Владимирович Путин, в номенклатурном просторечии — «Василь Василич» (почему-то), конечно, не Вышинский. Но его речи неизменно отличаются некоторым повышенным полемическим задором. В том числе и в сфере международной политики, которой он со вкусом занимался даже тогда, когда был премьер-министром.
Первое же его установочное выступление в качестве президента по вопросам внешней политики состоялась 9 июля на совещании послов и постоянных представителей РФ.
Речь шла о «преемственности приоритетов». И вот в чем не откажешь путинской внешней политике, так это в преемственности. Причем по отношению к миролюбивой сталинской, хрущевской и брежневской внешнеполитической доктрине. Ну и — к мюнхенской речи 10 февраля 2007 года, когда ВВП поразил риторическими стрелами однополярный мир, который нас учит демократии, а сам учиться не хочет.
Собственно, наследственный вектор внешней политики Путин и не скрывает. Встречаясь с дипломатами, он заявил, что она «отражает уникальную, сформировавшуюся за века роль нашей страны в мировых делах». Это значит, что мы идем по стопам СССР (хотя у России для этого нет ни политических, ни геополитических, ни экономических ресурсов) — поддерживаем страны-изгои, бранчливо общаемся со странами капитала, поддерживаем в общественном мнении запредельный уровень американофобии.
Но это ладно — Советского Союза давно нет и не будет, даже в виде евразийского экономического союза, о котором мечтает президент РФ. А вот все тезисы, которые казались еще пять лет назад шокирующими и позволившими ввести мюнхенскую речь в пантеон холодной войны, воспроизводятся в том или ином виде почти во всех внешнеполитических выступлениях Путина. Они стерлись от частого употребления и уже кажутся банальными и нестрашными. Он их повторил и в своем выступлении перед дипкорпусом. Какие же они?
Конечно, прежде всего это прагматизм и акцент на национальные интересы, правда, в очень специфическом их понимании. Из нескольких толстых намеков складывается ясная картина: дипломатия должна отстаивать интересы топливно-энергетических лоббистов и военно-технических баронов, сформировавших ближний круг Путина и толкающих свою продукцию на экспорт. Собственно, вот и весь национальный интерес. Кто скажет, что он не прагматический, пусть бросит в меня виртуальный камень.
Затем, конечно же, это «коллективные начала международной жизни». То есть если весь цивилизованный мир против Сирии, Ирана, Северной Кореи, а мы — за, то это не «коллективные начала». Ибо если нынешняя российская политическая элита не является душой «коллектива», тогда нам такой «коллектив» не нужен. Мы будем обижаться, надувать щеки, вести прицельный огонь по вероятному противнику грозными заявлениями пресс-службы МИДа.
Мы, конечно, за единый рынок от Атлантики до Тихого океана, но грозные силы нас злобно гнетут и даже, например, не дают нам установить безвизовый режим с Европой. Здесь мне видится какое-то недоразумение. Мы сажаем иностранных шпионов, не даем работать квалифицированным иностранным специалистам, наконец, принимаем закон об «иностранных агентах» — и после этого хотим безвизового режима?
Вспомнил Путин и о модной «мягкой силе». Ее предполагается использовать и для того, чтобы привлекать соотечественников из-за рубежа, предоставлять им, среди прочего, гражданство. Ну конечно, у нас некому служить в армии и не хватает рабочей силы! Однако все соотечественники, которые хотели приехать в Россию, уже приехали — ровно по этой причине провалилась специальная программа по их возвращению. Но старая мантра борозды не испортит.
Самое же интересное — это все-таки представление об устройстве современного мира, которое, впрочем, тоже сильно не меняется. Россия по-прежнему в глазах Путина — островок стабильности. Хотя ее образ «искажен», и не нами. И всю финансовую нестабильность генерирует исключительно Запад. У него там, страшно сказать, «дефицит новых моделей» и «эрозия лидерства». То ли дело у нас — никакого дефицита моделей: мы этих самых девушек исправно поставляем на секс-рынки Европы. Да и с лидерами проблем нет — любую альтернативу давим ОМОНом и Следственным комитетом.
В очередной раз Путин с холодком фиксирующего смерть военврача констатировал конец «доминирования… исторического Запада». Но что-то конец исторического Запада продолжается как минимум со времен «Заката Европы» Шпенглера. Только он все никак не «закатится». (Как говорили в годы застоя: «Запад загнивает. Но как пахнет!») А вот «историческая Русь» все никак не «взойдет».
Несмотря на все усилия железных отрядов путинской дипломатии. И дорого-стоящих пиарщиков, нанятых за рубежом для исправления имиджа России.
http://www.novayagazeta.ru
11.07.12.