Бывший муж Ирины Бергсет раскрыл тайны главной «Русской матери»

— Как вы познакомились с Ириной?

— Через Интернет.

— С помощью сайта знакомств?

— Да.

— Правильно ли я понял, что она дала объявление о поиске иностранного мужа, а вы как раз искали русскую жену?

— Да, это так.

— Почему вы решили поискать в Интернете именно русскую жену? Может быть, у ваших друзей был удачный опыт, и они таким образом нашли себе прекрасных жен…

— Да, у меня есть друзья и коллеги, которые вполне счастливы со своими русскими женами.

— Я слышал, что Ирина в тот момент работала в Государственной Думе. Что вообще она вам рассказывала, когда вы стали переписываться, о себе? Была ли у нее раньше семья, муж? Сообщила ли она вам, что у нее есть ребенок?

— Да, действительно, она работала в Думе, но я точно не знаю, на какой должности, наверное, что-то вроде секретаря. Она говорила, что страстно желает покинуть Россию, потому что жизнь там тяжела и она не собирается там жить. Она раньше не была замужем. У нее был ребенок от женатого мужчины, который, как она говорила, не желал его видеть и никогда не видел. Да, она честно сказала мне о ребенке с самого начала. У нее в Москве также есть старший брат, у него есть семья, но у них с Ириной прохладные отношения.

— Вы не могли бы поточнее назвать дату, когда вы увидели ее объявление. И как долго вы обменивались письмами, пока не произошла встреча?

— Я не помню точную дату. Я бы посмотрел в своем компьютере, но она его у меня украла. Мы потом действительно переписывались несколько месяцев, и впервые встретились зимой 2005 года.

— Сколько лет было вам и ей в момент вашей встречи?

— Мне 48, ей сорок.

— Возможно, она не говорила прямо о замужестве, и вела речь о романтических отношениях?

— Нет, речь сразу стала идти о замужестве.

— Вы были у нее дома в Москве? В каких условиях она жила?

— Да, я был в ее квартире. Это в центре Москвы, очень хорошая, только что отремонтированная квартира, в современном стиле, с новой обстановкой. Она объяснила, что квартиру ей подарил отец мальчика. Он же заплатил за ремонт. Сейчас я думаю, что она шантажировала его, угрожая сообщить его жене о ребенке. Мальчику тогда было шесть лет. У нее была еще одна квартира в Москве, она ее сдавала.

— Шантаж — это ваше предположение или она сама вам об этом рассказывала?

— Я так думаю. После того, как она поступила со мной, я в этом просто уверен. Она реально добивается всего, чего захочет, любыми средствами.

— То есть она шантажировала и вас?

— Да, это был своего рода шантаж. Когда я завел речь о том, что нам лучше развестись, она посмотрела мне прямо в глаза и сказала: если так, я тебя уничтожу, психологически и экономически. И первым ее шагом было обращение в суд с требованием отдать ей половину моего состояния, дом и автомобили. Она проиграла этот суд, и ничего не получила. Тогда она решила зайти с другой стороны.

— Вы долго прожили вместе?

— Мы женились осенью 2005 года и разъехались осенью 2008-го. В Норвегии развод длится не менее двух лет, поэтому окончательно развелись мы в 2010 году. Это было мое решение.

— Сколько было вашего сыну, когда вы приняли это решение?

— Ему было полтора года.

— А почему вы решили развестись?

— Главной причиной развода было то, что она категорически не приняла моих старших детей, сына и дочь. Первое время они часто приезжали ко мне, как это привыкли делать все предыдущие годы. Но Ирина заявила, что она вышла замуж за меня, а не за моих детей.

— При этом сама приехала со своим старшим сыном.

— Однажды, когда приехали мои дети, она заклеила холодильник скотчем и вывесила записку: «Продукты принадлежат семье, а если вы голодны, покупайте себе еду сами»… Были и другие причины. Она вообще вела себя странно. Относилась с подозрением к любому человеку. Ей казалось, что все вокруг хотят ее обмануть или навредить ей. Однажды, когда я был на работе, она посадила в машину детей и поехала в супермаркет. По пути у нее спустило колесо. После чего она обвинила меня в том, что я хочу смерти ей и ее детям. Я был шокирован и отказывался верить своим ушам.

— Расскажите пару слов о своей жизни до встречи с Ириной. О своей семье.

— Я вырос в хорошей, дружной семье. Мой отец был офицером норвежских военно-воздушных сил, мама, к сожалению, умерла несколько лет назад. Еще у меня есть две сестры. Моих старших детей (им 24 и 26 лет) родила моя первая жена. У меня был очень бурный первый брак, потому что у жены были проблемы с алкоголем. Решение развестись было совместным. Через несколько лет я женился еще раз, но спустя четыре года совместной жизни жена от меня ушла, потому что встретила другого человека. Никаких скандалов не было, мы просто не подходили друг другу.

— Ирина зарабатывала что-нибудь в Норвегии? Может быть, семейный бюджет пополнялся за счет сдачи московских квартир?

— Когда она приехала в Норвегию, у нее было с собой 300.000 крон (1.500.000 рублей), которые, как она объяснила, ей дал отец ее ребенка. Она сразу же положила эти деньги под процент в норвежский банк. В общей сложности она работала в Норвегии полгода, и заработала 46.000 крон (250.000 рублей). Деньги от сдачи московских квартир оставались в России.

— Была ли она довольна вашим заработком?

— Уверен, что да.

— Когда вам стало известно, что Ирина обвиняет вас в сексуальных домогательствах к детям?

— В декабре 2010 года.

— Что именно случилось в декабре 2010 года?

— Как я уже сказал, к тому времени мы уже два года жили раздельно. Я взял моего маленького сына и повез его на выходные к своей семье, которая жила в 500 километрах. Это был замечательный уик-энд, совершенно удивительный. Впервые ребенок провел время со своими старшими братом и сестрой. Раньше это не получалось: Ирина ненавидела моих детей и постоянно повторяла, что Миша — не их брат. Миша был в восторге от этой поездки, я сделал множество фотографий. Увы, это была та самая поездка, после которой Ирина обвинила меня и моих детей, что мы устроили сексуальную оргию с участием ребенка.

— Скажите, а раньше вы не замечали за ней ничего странного?

— Я замечал одно: она категорически не желала и не умела слушать, она могла только говорить, говорить и говорить. Если кто-то хотел ей что-то сообщить, она просто закрывала уши и продолжала говорить свое. Например, она буквально одержима идеей, что получила какое-то необыкновенное, фантастическое образование (закончила журфак МГУ — А.М.) и она использовала любую возможность, чтобы подчеркнуть это. Это был главный аргумент в любом споре.

— Сейчас вы снова женаты?

— Да, и снова на русской. Мы с Риммой любим друг друга, она привязалась к Мише, заботится о нем, как о своем собственном сыне, а он любит ее. Мы вместе уже пять лет, из них женаты два с половиной. Первый раз в моей жизни я действительно счастлив. Ирина везде пишет, что я был пять раз женат, это не так.

— В российской прессе сообщалось, что против Вас в России возбуждено уголовное дело. Вам что-нибудь известно об этом? Вы получали официальное извещение?

— Я знаю, что такое уголовное дело есть. Когда в Норвегии в суде первой инстанции решался вопрос о том, кто будет иметь право опеки над Мишей, Ирина потребовала пригласить в суд в качестве свидетеля следователя из Москвы. Приехал следователь из разряда молодых людей, которые сначала стреляют, а потом задают вопросы. На суде он сообщил, что есть много доказательств того, что я подвергал сексуальному насилию старшего сына Ирины. Однако он не предоставил никаких доказательств, поэтому судья не принял его заявление во внимание. Тот суд я выиграл, а Ирина получила право посещать Мишу под надзором органов опеки.

— А российские следователи пытались вас допросить по этому делу?

— Нет, как ни странно, российские следователи никогда не задавали мне никаких вопросов.

— Вы действительно сменили место жительства и находитесь под охраной?

— Да, мы живем в конфиденциальном месте и нас охраняет полиция. Прежде всего, это сделано ради безопасности Миши.

— Сейчас Ирина утверждает, что ей вообще не разрешено общаться с ребенком.

— В суде второй инстанции она потеряла возможность встречаться с Мишей. Ей не разрешено общаться с ним по телефону или скайпу — главным образом потому, что она может таким образом получить информацию о нашем адресе. Суд учел, что она принимала участие в похищении своего старшего сына, а также пытается получить русский паспорт для Миши, не скрывая, что и его собирается вывезти. Ужасно еще и то, что она подключает детей к своим сумасшедшим историям, которые растут, как снежный ком. Миша нуждается в защите против всего этого.

— Какие есть основания для выдачи российского гражданства вашему младшему сыну? Он родился в России? Бывал в России? Говорит по-русски? Насколько я знаю, ей было отказано в этом.

— Ирина и ее старший сын — граждане России. Миша тоже говорит по-русски и один раз был в России, но он родился в Норвегии, живет в Норвегии и у него норвежское гражданство…

Вообще, важно вот что.

Вначале я не возражал, чтобы Миша после развода жил с ней. Когда я принял решение уйти от нее, я был готов к роли «отца на выходные» и именно в такой роли принимать участие в его воспитании. Тогда я понимал, что она со странностями, но еще было неясно, что она совершенно безумна. Когда же это выяснилось, стало ясно, что ребенка надо спасать… Ей очень нужно, чтобы у него было российское гражданство. Во-первых, с русским паспортом им проще выехать из Норвегии и из Шенгена. А во-вторых, это нужно, чтобы возбудить против меня еще одно уголовное дело — обвинив в домогательствах к младшему сыну. Господин Астахов это сказал прямым текстом.

— И что дальше?

— Ирина подала апелляцию в суд высшей инстанции. Если он решит дело не в ее пользу, это решение будет уже окончательным.

— Но ведь есть еще уголовное дело в России?

— Да, есть. Я даже не исключаю, что российский Следственный комитет объявит меня в розыск по линии Интерпола.

— Допускаете ли вы, что Ирине удастся увезти вашего младшего сына?

— Пусть все решает суд.