Два года тому назад молодой человек Мансур Эдильбиев, член московской футбольной команды, был похищен сотрудниками ФСБ, подвергнут жестоким пыткам и осуждён к 16 годам лишения свободы по обвинению в терроризме при полном отсутствии прямых доказательств. Он сам, его адвокаты, российские и американские правозащитники настаивают на том, что это уголовное дело сфабриковано, а Мансур невиновен. Тем не менее, Мансур Эдильбиев томится в нечеловеческих условиях в одном из самых кошмарных пенитенциарных заведений России.
ВСТРЕЧА НА БОЛОТАХ, В ПУТИНСКОМ КОНЦЛАГЕРЕ
В конце июня я, наконец, нашёл похищенного ФСБ России моего сына Мансура на Севере. ФСБ (путинское гестапо) переименовало этот нынешний ГУЛАГ НКВД, именуемый местным населением «душегубкой», в исправительную колонию ИК -25.
Итак, через два года меня, наконец, допустили к сыну без охраны и прерывания свидания при вопросе не на «бытовую тему»; с правом говорить всё, о чём хочется: поведать друг другу — отцу после двухлетних страданий, вызванных оторванностью от сына, и сыну, прошедшему 18 месяцев мучений в камерах пыток ФСБ. Как я убедился воочию, исправительная колония — или лагерь, или зона, куда похитили Мансура бандиты ФСБ, — это некое подобие российского Бухенвальда, с обречёнными на мучительную и долгую смерть до полуторами тысяч заложниками.
Если учесть климатические условия, этот русский Бухенвальд на порядок хуже немецкого. Мансур, как и миллионы таких же несчастных: похищенных, «пропавших без вести», осужденных не «тройками», а одним — оказался в обычном российском конценцлагере смерти. Таком же, как и все лагеря всякого тоталитарного фашистского режима: будь то фашистская Германия или фашистская Россия. Да и функционирует и построен этот русский Бухенвальд задолго до немецкого — в 1935 году, сталинским НКВД. Так что в ремесле народоубийства русские чекисты преуспели заплечных дел мастеров немецкого гестапо.
Мне приходилось видеть такие лагеря в советских фильмах о немецких фашистах и читать взахлёб в советские времена в запрещённой тогда повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Описывались там такие же советские фашисты, какие сегодня охраняют заложников в этом лагере. Мир вздрогнул от ужаса тех концлагерей немецкого фашизма. И изменился. Изменилась и Германия. Но только не Россия. Она продолжает оставаться откровенно фашистской страной и в этом убеждаешься, когда посещаешь Лубянку, её составляющее — нынешние концлагеря (иначе «исправительные» колонии не назовёшь), секретные камеры пыток и поистине сталинские судилища — «тройки».
Мы ужасались, читая о сталинских лагерях у Солженицына, но я просто окаменел, изнутри увидев на два порядка чудовищнее путинский концентрационный лагерь.
Такое место — пагубное для любого живого существа, тем более для человека, да ещё и южанина — мог выбрать только изощрённый садист. Лагерь буквально воткнут в болота глухой тайги российского Севера, где лето — один месяц, а остальное время — леденящие кровь и тело морозы. Летом весь смрад гнили болот с тучами комаров поднимается на этот лагерь. Зимой же морозы доходят до минус 55 градусов по Цельсию.
Старожилы рассказывают, что даже две шерстяные варежки не спасают руки от мороза, а если надеть кожаные перчатки, их можно содрать с рук разве только вместе с кожей. Но охранник отобрал у меня термобельё, которое я привёз сыну на зиму, и вернул половину продуктов.
— Не положено, — отрезал он мои уговоры.
— Почему? Мой сын голодает, он уже два месяца питается одним хлебом. И врачи вашей же медсанчасти приписали ему эту еду.
— Не положено и всё!.
В этом чекистском Бухенвальде, я понял, почему в камере пыток, когда палачи ФСБ семьи Бортниковых «жарили мозги» — били током в ушные раковины Мансура (о чём он потом расскажет адвокату Евросуда), они не убили его. Они хотели насладиться моими и его муками его долгой мучительной смерти в этом кошмаре, цинично именуемом чекистами «исправительной колонией». Припомнился один исторический случай, описанный в дневнике французского исследователя и путешественника маркиза де Кюстина. Он писал: «…Когда однажды русскому царю
Николаю I дали подписать смертный приговор за воинское преступление, он со словами: «В России, слава богу, смертная казнь отменена» приговорил виновного к десяти тысячам палочных ударов…». Маркиз с горечью и сожалением вопрошал: «… Разве обманывать подобным образом закон не хуже, чем открыто провозгласить самую безудержную тиранию?…».
Мне часто рассказывали диссиденты, прошедшие через муки этих ГУЛАГов, что в настоящее время положение осужденных в колониях по многим параметрам стало на порядок хуже, чем даже в сталинские времена. Я этого не понимал: как может быть хуже, чем в «Иване Денисыче»? Но, увы, в этом мне пришлось убедиться на собственном горе, на примере самого дорогого и близкого существа, ставшего безвинной жертвой.
И вот какие мысли мне навеяли трое суток, проведенных в этой жути с Мансуром.
«СУВЕРЕННАЯ» ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ КРИМИНАЛЬНАЯ СИСТЕМА НКВД-ФСБ
В России традиционно всё облекать тайной, выдавая зло за добро, плохое за хорошее, а чёрное за белое. Ещё тот же маркиз де Кюстин писал: «…Повторяю еще раз: все в России — один обман, и милостивая снисходительность царя, допускающего в раззолоченные чертоги своих рабов, — только лишняя насмешка… Чуткие меры предосторожности, какие берут в России, желая не выдать так называемой государственной тайны, сильнее любых актов неприкрытого варварства укрепляют меня во мнении, что здешний образ правления есть всего лишь лицемерная тирания. В отношениях русских с иностранцами царит дух испытующий, дух сарказма и критики; они ненавидят нас — как всякий подражатель ненавидит образец, которому следует; пытливым взором они ищут у нас недостатки, горя желанием их найти….».
Это он писал два века тому назад. Сколько поколений прошло через жернова этого террора российской власти — и ничего не изменилось. Всё так же и через 200 лет «как всякий подражатель ненавидит образец», русская чекистская власть и электорат ненавидят ценности мировой цивилизации и их носителей: Запад и США, потому в России своя особая имманентно русская «демократия», именуемая чекистами «суверенной», а по сути тот же тоталитарный кровавый чекистский режим.
Чекисты с годами совершенствуются в цинизме — они любят прятать свою организацию и её составляющие за фасадом словесной мишуры. Себя они переименовали уже несколько раз — ЧК, ОГПУ, НКВД, КГБ и, наконец, ФСК и ФСБ. Так же переименовали и места тотального геноцида: ГУЛАГ, ФЛ (фильтрационные лагеря), ИЛ (исправительные лагеря), ИК (исправительные колонии) и т.д. Но всё-таки одним из основных составляющих карательной системы чекистов являются концентрационные лагеря, именуемые чекистами, как «фильтрационные пункты», секретные камеры и гуллаговские лагеря, построенные НКВД ещё в 30-е годы.
Первые концлагеря в современной России были созданы в Чечне 12.12. 1994г. Приказом МВД РФ №247, якобы для «установления личности и проверки причастности лиц, задержанных в зоне боевых действий». Оккупационную власть даже не смущал тот факт, что это противоречит её действующему «законодательству». Как это было в первой российско-чеченской кровавой бойне, так и во второй, произвол в отношении кавказцев в частности и мусульман в целом — пусть и рождёнными русскими или того «хуже», еврейскими матерями, осуществляется с полным игнорированием, как их собственного национального, так и международного права. Даже кормят в ГУЛАГе Мансура свининой. Что противоречит и исламу, и иудаизму. При этом надзиратели-держиморды, ссылаясь на внутреннее положение и инструкцию своей администрации, строго ограничивают передачу продуктов. Значит, несвиноеды, пусть даже не по религиозным, а иным мотивам, должны умереть от истощения?!.
И таких примеров — когда внутрилагерная инструкция в ИК-25, как и в других российских колониях, превалирует над российскими «законами» и «конституцией» — множество. При этом официальные международные институты защиты прав проявляют молчаливое, а иной раз и громогласное согласие с этими преступлениями чекистов против человечности.
Как я убедился на своём мучительном опыте, с пенитенциарной системой в России получилось ровно то же, что и с демократией. Вместо тюрем и исправительных мест заключения в стране скотобойни, где убивают вместо животных людей: одних долго и мучительно, других — как недавно сваренного в кипятке Картоева — сразу.
Эта страна обречена быть помойкой, в чём убеждаешься, когда сталкиваешься с охранниками, больше похожими нравом на своих свирепых псов-каннибалов, чем на людей. Становится омерзительно, когда наблюдаешь, с каким рабским рвением охранники исполняют инструкцию палачей: таких же несчастных жертв чекистов. И российское общество, а вернее, скопище заложников все эти годы воспринимает этот ужас — как данное Свыше, с пеной восторга, свирепо осуждая всё, что касается остального свободного и цивилизованного мира.
В России, по оценке правозащитников, почему-то существуют только до 50-ти таких мест заключения, которые имеют репутацию пыточных зон, или «пресс-хат». Сюда входят колонии, крытые тюрьмы, следственные изоляторы или отдельные внутренние участки колоний. Например, помещения камерного типа: ПКТ (не учитывая сеть секретных камер пыток ФСБ 1м х 1м по всей стране). А правда ли это так? Я лично сомневаюсь, что ИК-25, в котором обрекли на верную смерть Мансура, не входит в этот список «неблагополучных» зон правозащитников.
Сегодняшний переход чекистской клептократии к ужесточению мер в отношении инакомыслящих приобрёл свои окончательные формы при наследственных тандемных «президентах» и главаре Лубянки Бортникове. Естественно, это никак не может не ужасать любого психически нормального человека. Владеющих русским языком ввергает в отторопь даже сама терминология чекистов. Чего стоят одни названия в чекистских зонах и тюрьмах. Так, «пресс-зона» — интерпретация слов «пытать», «давить», «прессовать». Это понятие в российском Бухенвальде возникло по аналогии с так называемыми «пресс-камерами» — «пресс-хатами», в которых содержатся незаконно удерживаемые, похищенные для самооговора и оговора других, чтобы получить заведомо ложные показания и сфабриковать уголовные дела типа придуманного в отношении Мансура.
С другой стороны, чекисты лишили свои жертвы всякой минимальной возможности защиты даже элементарных прав и свобод. Правозащитные организации здесь, по меткому выражению одной из зарубежных коллег, сами нуждаются в защите. Правозащитиков тоже сажают — и не просто сажают в концлагеря, а расстреливают по сталинскому принципу: «нет человека — нет проблем». В этом можно убедиться ознакомившись со статистикой убийств чекистами оппозиционных к режиму правозащитников и журналистов. Потому некоторые нынешние российские правозащитники лукавят, утверждая, что «для неофициального даже зачисления в категорию «пресс-зона» колония должна стать источником критического числа жалоб от заключенных или их родственников». Потому и цифра 50 «неблагополучных» зон. И это, когда всего в России таких, как ИК-25, более 700. А сколько ещё таких «зон» законсервированых и подготавливаемых для принятия новых жертв Лубянки?!.
Штат ФСБ увеличен в 7 раз — соответственно, надо расширить и сеть ГУЛАГа. В этих чекистских лагерях, колониях и прочих «местах» находится более миллиона заключенных и видна тенденция к их ежедневному увеличению. А репутация «пыточных», по мнению российских правозащитников, — только у 50-ти. При тог, что само нахождение в этих гнойниках и существование там по драконовским правилам их охраны, само по себе является пыткой.
ЕСЛИ ОСМЕЛИШЬСЯ ЖАЛОВАТЬСЯ
Но даже при таком раскладе, при нынешней позиции ряда российских правозащитников репрессивность этой системы не уменьшается. Наоборот. Достаточно иметь в регионе одну «пыточную» колонию, чтобы каждый заключённый в любой другой колонии понимал, что в случае борьбы за свои права, он будет перемещён немедленно в «пыточную» и подвергнут изощренной системе пыток и унижений более жестокой, чем в том лагере, на который он посмел пожаловаться.
Не будет преувеличением сказать, что все зоны России сейчас являются «пресс-хатами», а сама Россия — планетарным Норд-Остом. Свирепость и беспощадная жестокость чекистов вполне объснима и понятна, но вызывает недоумение безразличие к происходящему со стороны международных правозащитных организаций и в целом мирового сообщества. Ведь это не «внутренне дело» сегодняшнего российского режима, подписавшегося под всеми европейскими конвенциями.
Но мировое сообщество занято проблемой обеспечения своих стран энергоресурсами, потому с российскими правителями-преступниками главы демократических государств садятся за стол переговоров как с нормальными людьми. Спецслужбы демократических стран заключают соглашения с преступной кровавой организацией НКВД-ФСБ и сотрудничают, а тем временем в Евросуде годами пылятся дела о пытках и незаконных судилищах жителей этого планетарного Бухенвальда. Пылятся дела о пытках, а дела о незаконных приговорах, вынесенных секретными закрытыми судилищами, Евросуд не принимает. История повторяется. В данном случае история нацисткой Германии, но уже в российской интерпретации.
/Окончание следует/
Источник: www.krugozormagazine.com
03.08.13.