Международный Трибунал по Чечне был инициирован Первым Президентом Чеченской Республики Ичкерия Джохаром Дудаевым.
Мы не сомневаемся, что рано или поздно преступления против человечества, совершаемые русскими оккупантами на чеченской земле, народоубийство получат достойное осуждение и наказание, а потому продолжаем сбор новых материалов для предстоящего международного военного трибунала.
Как юрист-международник я хотел бы остановиться на одной проблеме — насколько ситуация в Чечне укладывается в рамки международного права, точнее, в рамки международных обязательств Российской Федерации.
Говоря о соответствии того, что происходит в Чечне, международному праву, я бы выделил три блока вопросов. Первый блок — это вопрос о том, насколько применение вооруженной силы против Чечни соответствует или противоречит положениям международного нрава.
Если исходить из содержания права народов на самоопределение (а это право предусмотрено в Уставе Организации Объединенных Наций), если исходить из толкования этого права, которое дается в двух важных документах, а именно — в Декларации «О предоставлении независимости колониальным странам и народам» 1960 года и в Декларации «О принципах международного права» 1970 года, то мы увидим, что непременным элементом права на самоопределение, право на отделение не является.
Оно безусловно признается за народами колониальных и зависимых территорий, находящихся вне Европы. (Этот процесс признания практически уже подошел к концу.) Оно безусловно признается за субъектами какой-либо федерации, которые по Конституции имеют право на выход (это право было декларировано в Конституции Советского Союза). Во всех остальных случаях приоритет имеет принцип территориальной целостности государства.
В Декларации 70-го года об этом достаточно четко говорится, а именно: ничто в настоящих положениях не должно истолковываться как дающее возможность расчленить государство, нарушить его политическую целостность и т.п. Отсюда можно сделать вывод, что в крайних ситуациях, когда мы имеем дело с интенсивным движением сепаратистского характера, — к силовым методам прибегать можно. Все остальное регламентируется внутренним правом государства.
В современном международном праве есть еще одно уязвимое место: не всякое нарушение государством или, точнее, его властями положений внутреннего законодательства данного государства может рассматриваться как нарушение его международных обязательств.
Второе — это вопрос о применимости к данной ситуации второго дополнительного Протокола к Женевским конвенциям 1949 года. Долгое время об этом Протоколе стыдливо не вспоминали. Я абсолютно убежден в том, что наши военнослужащие, которых используют в Чечне, даже не подозревают о существовании этого второго дополнительного Протокола, посвященного вооруженным конфликтам не международного характера. Он несомненно применим к ситуации в Чечне.
Есть ли у этого Протокола какие-то уязвимые грани? Да, есть. В Протоколе ничего не говорится о том, что он применяется только в том случае, если объявлено чрезвычайное положение. Отсюда можно сделать вывод, что он может применяться, когда имеет место вооруженный конфликт де-факто, независимо от объявления чрезвычайного положения. Я согласен с тем, что фактически в Чечне действует сверхчрезвычайное положение.
Сегодня сложилась обычная норма международного права, согласно которой чрезвычайное положение может объявляться только де-юре — в порядке, предусмотренном ст. 4 Пакта «О гражданских и политических правах» или внутренним законодательством государства. Недопустимо введение чрезвычайного положения де-факто. Могу сослаться на положение итогового документа Московского совещания 1991 года по человеческому измерению. Этот документ рассматривает Россию как продолжателя Советского Союза, как того же субъекта международного права.
Допускали ли федеральные войска, федеральные российские власти нарушения этого факультативного Протокола? Я основываюсь здесь главным образом на том, что можно было почерпнуть из средств массовой информации. Да, федеральные власти допускали грубые нарушения второго дополнительного Протокола.
Третий блок вопросов. И здесь — прямой выход на международное право. Совершаются ли в Чечне грубые и массовые нарушения прав человека? Согласно формуле, принятой в ООН, грубые и массовые нарушения прав человека — это всегда международная проблема. Действия в Чечне представляют собой нарушение принципов уважения прав человека, которые закреплены косвенно в уставе ООН и которые подтверждены прямо в ряде других международных документов, в том числе в Хельсинском заключительном акте 1975 года.
Здесь нужно выделять несколько категорий нарушения таких прав. Первая — это нарушения, совершаемые федеральными властями.
Вторая категория — это нарушения прав человека, которые совершались режимом Дудаева до начала вооруженного конфликта.
И то и другое должно стать предметом тщательного рассмотрения будущего общественного суда.
Станислав Черниченко,
доклад для Круглого стола «Война в Чечне. Необходимость проведения Международного Трибунала»
*********
Chechen Conflict. International Aspects
As an expert on the international law, 1 would like to dwell on one problem: how the situation in Chechnya matches the limits of the international law, rather, the framework of the Russian Federation international obligations.
Speaking of the correspondence of developments in Chechnya to the international law, I would single out three blocks of issues. The first block is the question of whether the use of armed forces in Chechnya corresponds or contradicts the norms of the international law.
If one is guided by the content of the rights of peoples to the self-determination (the right envisaged in the UN charter) if one is guided by the interpretation of this right spelled out in two important documents, namely, the Declaration «On granting independence to the colonial countries and nations», dated to I960 and the declaration «On the principles of the international law, dated 1970, then we would see the right to secede is not the obligatory element of the right to self-determination. It is unconditionally recognized in the case of the colonial and dependent territories outside Europe. (This process of recognition is practically over). It is recognized unconditionally in cases of the subjects of any federation, which in accordance with the Constitution, have the right to secede (this right was declared in the Constitution of the Soviet Union). In all other cases, the priority is given to the principle of territorial integrity of a state. The declaration of the 1970 specifies that nothing in the existing provisions should be interpreted as an opportunity for the disintegration of a state, violation of its political integrity, etc. Therefore, one can conclude that in extreme situations when we deal with active movements of separatist nature, one can resort to the use of force. All the rest is regulated by the state domestic law.
The modern international law has additional vulnerable point: not any violation by a state, or, to be precise, its authorities of the provisions of the internal law of the state can be viewed as the violation of its international committeemen’s.
Second, is the question of the use in the present situation of a second additional protocol to the Geneva conventions of 1949. For a long time they modestly kept silent about this protocol. I’m absolutely convinced that our servicemen fighting in Chechnya, eve do not suspect about the existence of this second additional protocol devoted to the armed conflicts of domestic nature. It is surely applied to the situation in Chechnya.
Does this protocol have any vulnerable aspects? Yes, it does. The protocol says nothing on whether it’s used only in a case of a declared state of emergency. Therefore, one can conclude that it can be used when an armed takes place de-facto , independently of the declaration of a state of emergency.
I agree with the position that an actual state of emergency exists in Chechnya. Nowadays, a usual international law norm exists according to which the state of emergency can be declared only de-jure, in accordance with art. 4 of the pact «On civil and political rights» or domestic law of the state. The de-facto introduction of the state of emergency is inadmissible. I can cite the provision of a final document of the Moscow 1991 conference on humanitarian issues. The document puts obligations on Russia, as an inheritor of the Soviet Union, and subject of international law.
Have the federal troops, the federal Russian authorities allowed the violations of this optional protocol? I’m guided there mainly by the mass media publications. Yes, the federal authorities aloud gross violations of the second additional protocol.
The third block of questions. Which leads directly to the international law. Are the gross and mass violations of human rights are taking place in Chechnya? According to the UN formula, the gross and mass violations of human rights has always been an international problem. The developments in Chechnya is a violation of the principles of human rights which have been entrenched indirectly in the UN charter which were directly confirmed in other international documents, including the Helsinki final act of 1975.
Here one should single out a number of categories of such human rights breaches. The first one are violations committed by the federal authorities. The second category are the violations of human rights committed by Dudaev regime before the start of hostilities. Both should be made subject of careful scrutiny.
S. Chernichenko
Chechenews.com
04.08.16.