Свой день рождения Владимир Владимирович Путин решил отметить исполнением роли Петра Аркадьевича Столыпина. Наверное, ему давно хотелось произнести эту знаменитую фразу: «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия». И он-таки произнес ее, выступив перед участниками форума «Россия зовет!». Только в своей, путинской редакции: «Нам не нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия».
Казалось бы, всего одно слово изменено, а какая глубинная цивилизационная разница. Можно по-разному относиться к Петру Столыпину, но он был не просто государственным деятелем, а еще и деятельным политиком. Обстановка вынуждала — у слишком уж большого количества подданных Российской империи вызывала отвращение дворцовая камарилья, вялость государственного организма, неспособность к переменам, проявляемая властью. И была вера в то, что стоит сменить власть — и все сразу же изменится к лучшему. Вера, которую Столыпин считал чуть ли не главной опасностью для государственного организма, который он — возможно, без особой надежды на успех, без ясного понимания той катастрофической ситуации, которая сложилась в стране на момент его прихода на пост председателя Совета министров, — пытался вылечить. В его сознании были «они», желавшие «великих потрясений» противники гибнущей власти двора, и «мы», желавшие сделать Россию великой. Но не секрет, что если бы не зловредные «они», правители, мечтавшие о великой России, и шагу бы не сделали, чтобы хоть что-то изменить в стране.
В путинском сознании нет столыпинского разделения. У него есть только «мы» и «мы». Он никого не обвиняет, никому не бросает вызов. Ему не нужны никакие потрясения, ему нужна великая Россия. Что такое потрясения по-путински — мы знаем. Это любые реформы, которые могли бы поколебать всевластие олигархической камарильи, это любые попытки повернуть Россию лицом к цивилизованному миру, который до сих пор воспринимается им в карикатурном виде — чего стоит одна презрительная фраза о переводчиках в Евросоюзе, искренняя уверенность в том, что в языковом равноправии теряется смысл! Это любая настоящая оппозиция, способная заставить власть не разворовывать российские ресурсы, а работать ради страны. Это любая попытка реалистично посмотреть на мир и перестать навязывать себя соседям в роли центра мироздания. Это сама возможность превращения правосудия из басманного в настоящее.
Но дело даже не в этом. Дело в том, что накануне своего возвращения в Кремль Путин не видит никого, кто мог бы эти потрясения организовать. Это он решает, что ему нужна великая Россия, — а мог бы решить, что нужны великие потрясения, и организовать их своим восторженным подданным. Но этому доброму человеку не нужны эксперименты, он хочет видеть великое государство — и уже давно достиг своей цели. Он видит его в каждой телевизионной программе новостей, в Красной Поляне, всюду, куда приезжает с охранниками и операторами. Он видит довольных людей и бесконечные потемкинские деревни, убеждающие его, что последние годы не прошли даром, лучше, чем любые объективные экономические показатели. Наивный Петр Столыпин хотел, чтобы в той великой России, которую он пытался построить, оказались все подданные его императорского величества. Реалистичный Владимир Путин живет в своей великой России один — и ему в ней комфортно.