Кишинев — Киев — Нелегко вспомнить, кто из лидеров государств — соседей Украины привлек столько внимания и вызвал так много положительных отзывов о своем избрании, как это произошло с будущим президентом Молдавии Майей Санду.
В известной степени это — «заслуга» ее предшественника, лидера Партии социалистов Молдавии Игоря Додона. У действующего руководителя Молдавии на Украине сложился весьма негативный имидж — как из-за своих давнишних комментариев о «российском Крыме», так и потому, что за четыре года в должности его международная деятельность концентрировалась преимущественно на сотрудничестве с Россией, из-за чего за ним закрепился имидж пророссийского политика.
Майя Санду, в отличие от него, ориентирована на Запад. Она открыто называет действия РФ против Украины агрессией, Крым считает оккупированной частью Украины и еще четыре года назад обещала ЕвроПравде не отходить от этих принципов.
Впрочем, чего ожидать на практике в сотрудничестве наших государств? Что делать новоизбранному президенту, чтобы «сшить» собственную страну? Об этом «Европейская правда» спросила на встрече с ней в Кишиневе. Мы детально освещали выборы в Молдавии и стали первым украинским изданием, которому Санду согласилась дать интервью.
«У меня нет объяснения глупостям, которые наговорил и которые сделал Додон»
Европейская правда: Зеленский уже поздравил вас и пригласил посетить Украину. Когда вас ждать в Киеве?
Майя Санду: Официального приглашения у меня еще нет, но после инаугурации, в январе, я буду рада поехать в Киев и лично пообщаться с Владимиром Зеленским об украинско-молдавских отношениях. Мы должны восстановить, «починить» отношения между нашими государствами после того, куда они зашли за последние четыре года, при президентстве Игоря Додона. К сожалению, мой предшественник не просто не смог построить отношения с Украиной, но и, по сути, изолировал наше государство.
— Что значит эта «починка» отношений? Что должно измениться?
— Во-первых, для стран-соседей естественно иметь хорошие отношения. Сейчас этого нет — Додону удалось ни разу не посетить Украину за четыре года нахождения в должности. Во-вторых, нам нужно активнее взаимодействовать для достижения нашей общей цели — сближения с ЕС. И Молдавия, и Украина задекларировали, что однажды мы вступим в Евросоюз. Но для этого нам необходимо измениться, ввести европейские стандарты, построить сильное государство, которое будет преодолевать коррупцию, будет иметь прозрачное управление и высокие стандарты жизни. Я верю, что нам проще делать это вместе. И в-третьих, есть вопросы двусторонней повестки дня, которые мы должны решить.
— При Додоне наши отношения были испорчены из-за его заявлений о Крыме. А какова ваша позиция по Крыму?
— Моя позиция не изменилась с тех пор, как мы с вами говорили еще в 2016 году. Крым — это часть Украины. Я уважаю территориальную целостность и суверенитет Украины в отношении Крыма. Я об этом говорила, когда была премьер-министром, и уверяю, я буду говорить точно то же, когда стану президентом.
— Почему вообще прозвучало то заявление Додона?
— У меня нет объяснений глупостям, которые наговорил и которые сделал президент Молдавии за последние четыре года.
— А что думают рядовые молдаване о Крыме и о действиях РФ на Украине и по отношению к Украине?
— По-разному думают. Как мы видим по опросам, есть люди, которые разделяют мою точку зрения, и есть те, что думает иначе. Причина в том, что люди получают информацию из разных источников, от различных СМИ. Надо признать, что в Молдавии вообще очень мало информации о событиях на Украине. Присутствие украинских СМИ также очень слабое. Зато российские СМИ очень широко присутствуют, и есть немало людей, на которых они влияют. Как результат, у нас общество поделено в отношении Крыма.
Хотя и не только о российских СМИ идет речь. Медиа в Молдавии часто используют в политических целях — как было во время этой кампании. Политики, чтобы удержаться у власти, пытаются пугать людей — мол, «если не мы, то будет война». С этим мы также планируем бороться. Будем стараться изменить структуру медиа в Молдавии, сделать их более независимыми, изменить регулятора и так далее.
«Это уже не вопрос для компромиссов»
— Расскажите, чего нам ждать в двусторонних отношениях? Каковы планы относительно Украины?
— Прежде всего — построить отношения. Конечно, мы должны улучшить торговлю между Украиной и Молдавией. Мы также сможем учиться друг у друга. Нас интересует ваш опыт — это и построение антикоррупционных институтов, и реформа сектора юстиции. Он дает как положительные, так и отрицательные уроки, и позволит не повторять тех же ошибок. Также есть специфические планы, такие как противодействие контрабанде в Приднестровье. Нам нужна помощь Украины, и я летом 2019 года получила в Киеве обещание такой помощи. К сожалению, из-за короткой продолжительности работы моего правительства эти планы приостановились, но я планирую вернуться к ним.
И мы должны перейти к обсуждению чувствительных вопросов, в частности, связанных с Днестром, делимитацией границ и тому подобным. Да, там есть сложные вопросы, но, если наши государства хотят поддержать друг друга — а я верю, что такое желание есть, — мы сможем найти решение.
— А вы готовы идти на компромиссы? Потому что до сих пор переговоры по той же Днестровской ГЭС-2 упирались в красные линии, за которые правительство Молдавии не хотело переходить.
— Вопрос Днестра для нас критически важен. Для Молдавии это — ключевой источник воды. В этом году в Молдавии была засуха, самая серьезная за последнее время, которая нанесла очень большой вред. Были даже перебои с поставками питьевой воды! Поэтому это уже не вопрос компромиссов. Мы должны быть очень ответственными в поиске решения и понимать, что это — вопрос будущего нашего государства. Поэтому мы рассчитываем на решение вопроса Днестра с ясным учетом влияния на окружающую среду.
Для справки:
Днестровская вода составляет основу водоснабжения Кишинева и ряда других городов Молдавии. В последние годы из-за падения уровня воды в Днестре нередко возникает угроза работоспособности кишиневского водозабора. Молдавия считает одним из источников проблем каскад ГЭС на Днестре. Ранее анонсированные Украиной планы строительства новых ГЭС вызывали протесты Кишинева.
Вот этот пример Днестра иллюстрирует и другие элементы моей внешней политики. Я планирую основывать ее на том, как принятые решения повлияют на людей. Но если во время переговоров у вас также будут подобные убедительные аргументы, мы их тоже услышим, и я уверена, что мы найдем решения, которые будут удовлетворять обе наши страны.
«Украине пригодится наш опыт в Приднестровье»
— Давайте поговорим о России. Для Украины это — государство-агрессор, которое оккупировало Крым и Донбасс. У Молдавии есть Приднестровье. И хотя я понимаю, что ситуация не совсем схожа, но я должен спросить: чем для вас лично является Россия?
— У нас насыщенная повестка дня с Россией. Многие молдаване работают в России, и мы должны обеспечить им достойные условия работы и социальной защиты, пока не созданы приемлемые экономические условия дома, в Молдавии. Я хочу разблокировать экспорт в Россию, который по ряду наименований закрыт после подписания Молдавией Соглашения об ассоциации и свободной торговле с ЕС. Есть компании, для которых важен российский рынок — и я буду работать над тем, чтобы обеспечить возможность экспорта и в ЕС, и в РФ. И у нас, конечно, остается вопрос приднестровского конфликта.
Конечно, есть то, что мы должны сделать сами для решения конфликта — это борьба с коррупцией и контрабандой. Ведь пока политики в Кишиневе и в Тирасполе будут заинтересованы зарабатывать деньги на конфликте — они будут сопротивляться его политическому решению. Но к окончательному политическому решению конфликта мы не сможем прийти самостоятельно. Россия — это часть переговорного формата. К слову, возможно, и Украине пригодится наш опыт в Приднестровье. Например то, что Молдавия выбрала мягкий подход (еще в начале 90-х годов. — ЕП).
Мы признали, что Приднестровье является частью переговорного формата, мы дали тамошнему бизнесу тот же торговый режим, что и у наших производителей — в частности, право свободного экспорта в ЕС по Соглашению об ассоциации. Поэтому сейчас 65 процентов экспорта Приднестровья идет в Европу. Мы подписали более 300 документов о решении конфликта и так далее. Но несмотря на все эти шаги, пока ни к чему не пришли. И этот наш опыт Украине может быть полезно учесть (при выборе подхода. — ЕП) в действиях по Донбассу.
— После Нагорного Карабаха не могу не спросить: военное решение возможно?
— Я верю, что однажды появится геополитическая возможность для воссоединения Молдавии, и мы должны быть готовы к этому. Но в любом случае это должно быть мирное решение. Это должно быть решение, которое подходит всей Молдавии. Более того, я уверена, что это должен быть план действий, разработанный в Молдавии, согласованный со всеми политическими силами и с обществом. Я понимаю, что это очень непростая задача, но простого решения здесь нет.
— Я все же переспрошу о том, что для вас Россия. Поставлю вопрос иначе: считаете ли вы Приднестровье оккупированной территорией?
— Приднестровье — это регион, который откололся (breakaway region), куда представители конституционной власти Молдавии не могут даже попасть. И — да, Приднестровье поддерживается Россией. В том числе — и поставками газа бесплатно, и многими другими способами.
— Поставки газа в Приднестровье — отдельный вопрос. Между тем долг Приднестровья за газ растет.
— Мы его не признаем. Он не является долгом Молдавии. Правобережная Молдавия (подконтрольная правительству часть страны. — ЕП) платит за газ, в том числе российский. Также Молдавия платит за электричество, для производства которого на левом берегу используют газ, который Россия поставляет Приднестровью. И мы платим полную цену за это! Поэтому даже если Приднестровье использует газ бесплатно и говорит, что долг ложится на Молдавию — это не так. Мы никогда не признаем этот долг. Это долг «властей» Приднестровья, и никто не спрашивал нас, хотим ли мы получать этот газ или нет.
Для справки:
Газпром считает, что долг Молдавии за природный газ составляет 7 миллиардов долларов. Практически всю эту сумму (постоянно растущую) составляет задолженность потребителей непризнанного Приднестровья. Этот регион вообще не осуществляет платежи, но потребляет больше газа, чем основная территория страны, поскольку там расположена ТЭС с турбинами, работающими на газу. Формально газовый долг лежит на АО Молдавиягаз, 50 процентов которого принадлежит Газпрому, 35,33% — правительству Молдавии, 13,44 процента — администрации Приднестровья. В 2008 году тогдашний президент Молдавии Воронин заявлял о признании приднестровского долга; его преемники этот долг отрицали.
У нас есть свои долги (перед РФ — ЕП), которые мы погашаем, но пока за газ долгов практически нет.
— Каким вы видите статус Приднестровья после реинтеграции Молдавии?
— Его мы еще должны найти. Но я выступаю против федерализации Молдавии, я не поддерживаю варианты, которые предлагал Додон с его партией. Потому что они хоть и не давали четких предложений, но говорили о федерализации. Уверена, что мы найдем формат решения конфликта. И он должен включать полный вывод российских войск с территории Молдавии. Мы об этом всегда говорили, и мы будем об этом говорить и дальше.
«То, как голосовала диаспора, произошло впервые в мире»
— Давайте поговорим о ситуации в Молдавии. Свою статью после выборов я начал словами: «Майя Санду победила, но она получит власть в глубоко разделенной стране». Вы согласны?
— Это правда, до определенной степени. Потому что мой оппонент Игорь Додон пытался разделить Молдавию, на этом была построена его кампания. Разделить по всем возможным линиями — геополитическим, этническим и так далее. Напугать людей — и разделить их. К счастью, это не всегда работало — мы увидели, что многие под влиянием этой пропаганды, наоборот, решили присоединиться к нам. Я получила голоса из многих русскоязычных общин, и это действительно вдохновляет. Молдавия давно разделена. Есть разделение между людьми, теми, кто смотрит на Восток и на Запад. Причина в том, что годами происходило у нас в стране. У многих сложилось впечатление, что демократия — это синоним коррупции и бедности. Политики называли себя проевропейскими, а на практике — обворовывали людей и управляли государством крайне неэффективно.
Сейчас наша задача — восстановить веру в демократию и веру в собственное государство. Это сейчас — самое важное. То, что в последние годы столько молодых людей покидают свою страну, говорит о том, что они не верят в Молдавию. Мы хотим, чтобы они оставались, и надеемся, что по крайней мере часть тех, кто уехал из Молдавии, но все равно любит ее, однажды вернутся. Эти выборы дают основания верить в такую возможность. Вы видели, как голосовали молдаване, живущие за рубежом. Я думаю, это произошло впервые, не только в Молдавии, но и вообще в мире, что диаспора голосует в таком количестве, если считать относительно населения страны.
Для справки:
Во втором туре выборов президента Молдавии на избирательных участках, открытых за рубежом, проголосовало более 262 тысяч граждан, что составило 16 процентов от всех голосов избирателей. Почти 93 процента голосовавших за рубежом поддержали Майю Санду.
Это говорит о том, что люди, которые уехали из Молдавии, по-прежнему интересуются тем, что происходит дома.
— Давайте посмотрим правде в глаза: у многих — другие убеждения, отличающиеся от ваших. Как вы их убедите, как преодолеете разделение в обществе?
— Не имеет значения, смотрит ли человек на Запад или на Восток, говорит ли на румынском или на русском — и одни, и другие не любят, когда их обманывают, когда им врут и когда их обкрадывают. Каждый человек требует уважения к себе, каждому нужны экономические возможности. Люди хотят иметь возможность открыть бизнес и знать, что налоги, которые они платят, не становятся частью коррупционных схем. Они не хотят видеть ситуацию, когда отдельные компании не платят налоги только потому, что у них есть политическая «крыша». Все это — вещи, которые могут нас объединить.
Да, в Молдавии есть люди, которые не верят, что европейская модель развития подходит нашей стране. Но это означает, что мы должны показать им, что на самом деле такое — эта европейская модель! Я убеждена, что истоки этого уныния — в том, что предыдущие правительства называли себя «европейскими», но руководили страной так, что к европейским стандартам это не имело никакого отношения. Поэтому, когда мы возьмем на себя руководство Молдавией, мы должны, наверное, меньше говорить о нашей проевропейскости, но менять действия государства в реальности. Я понимаю, насколько это будет непросто. Особенно с учетом того, что действующий парламент Молдавии не поддерживает мои идеи по реформированию страны, судебной реформе, преобразованию институтов в независимые и тому подобное.
— Будете распускать парламент?
— Я не могу распустить его по собственному желанию, но нам необходимо найти путь к досрочным выборам. Люди должны получить право избрать новый парламент, ведь нынешний вел себя недостойно. У нас есть депутаты, которые поменяли партию уже трижды, хотя парламент избран лишь в прошлом году. Это — признак политической коррупции.
— Некоторые считают, что президент порой должен действовать «политико-юридически». Например, Владимир Зеленский в прошлом году распустил парламент на довольно сомнительных основаниях, но он хотел перезагрузить власть, и он этого добился. Рассматриваете ли вы такую возможность?
— Мы должны придерживаться конституции, а она дает два основания для роспуска парламента (неспособность принять законы на протяжении трех месяцев или утвердить новое правительство в течение 45 дней. — ЕП). У меня есть уверенность, что в ближайшем будущем эти нормы дадут мне возможность распустить парламент, и в Молдавии состоятся новые выборы.
Chechenews.com
21.11.2020.