Грузино-российские отношения со времен объявления независимости и по сегодняшний день развивались незавидным образом. В течение последних двадцати лет в кавказском регионе трудно найти страну со столь антагонистским прошлым к России, как Грузия. Анализ ближайшей истории двухсторонних отношений явствует, что главная проблема между двумя странами состоит в видении будущего и политическом мышлении. Для бывшей метрополии все еще остается неприемлемой существование реально независимой и сильной Грузии. Между тем, для грузинской стороны объективно существует недоверие к Москве, обусловленное инспирированными Российской Федерацией в Грузии конфликтами, военными провокациями и дискриминационными политическими подходами на мировой арене.
Главной темой отношений между двумя сторонами изначально стал внешний политический курс Грузии. Инспирированным на территории Грузии конфликтам подавляющая часть экспертов и общественности объективно дают следующую оценку: Российская Федерация пытается помешать Грузии в прыжке из российской орбиты, как-нибудь сорвать ее становление сильным государством и приостановить путь, который доведет ее до европейской и евроатлантической интеграции. Приход к власти Грузии Эдуарда Шеварднадзе не являлся резким и незамедлительным изменением внешнего политического вектора Грузии на Запад. По инициативе Эдуарда Шеварднадзе Грузия стала членом Содружества Независимых Государств, которое, по мнению многих экспертов и аналитиков, являлось попыткой России в какой-либо форме сохранить влияние на постсоветское пространство.
Следует здесь же отметить, что несколько месяцев спустя после завершения войны в Абхазии грузинская сторона дала согласие и ввела на территорию Абхазии российских миротворцев, однако эксперты считают, что к тому времени не было такой необходимости. Грузия безрезультатно ждала от России ответных адекватных шагов. К примеру, не было продвижения на пути урегулирования таких стратегических проблем, как конфликты. Предположительно, такие отношения России к Грузии стали причиной того, что грузинская сторона изменила подходы, начала говорить о выводе дислоцированных в Грузии российских военных баз, были сделаны резкие шаги в контексте сближения и углубления отношений с Западом.
В 2002-2003 годах началась программа учения и оснащения. Вскоре проявилась негативная реакция России. Борис Ельцин просил у Шеварднадзе разрешения использовать российские военные базы в Грузии для наступления на Чечню. Он также хотел на чеченском участке российско-грузинской границы разместить российские пограничные войска со стороны Грузии. Это была попыткой втянуть Грузию в чеченскую войну, на что грузинская сторона ответила отказом.
Желание интегрироваться в западный мир также проявилось в разных активностях. Например, как раз в этот период начался разговор о функции альтернативного энергетического коридора Грузии, связующего Запад-Восток, что еще более обострило и без того напряженные отношения с Россией. Для российской администрации альтернативный энергокоридор на Южном Кавказе был дополнительной головной болью, поскольку эта инициатива разрушала ее главный план, быть для Европы единственным и безальтернативным поставщиком энергоресурсов. В таких условиях России предположительно оказалось достаточно сложным противопоставить какие-либо цивилизованные аргументы инициативе независимой страны стать полноценным членом западного семейства. Соответственно, военная провокация оставалась наилучшей и безальтернативной возможностью на этом пути. Эта реальность достигла кульминации в августе 2008 года. Данный факт, вероятно, объективно поднял вопрос: исчерпаны ли перспективы двухсторонних отношений с Россией? Невзирая на поддержку Грузии, громогласно декларированную Соединенными Штатами, Россия все же сумела осуществить военную агрессию в отношении Грузии. Именно этот факт дает основание грузинским властям, независимым аналитикам, экспертам и вообще, общественности думать о том, какой должна быть политика Грузии, которую следует проводить в отношении российских властей.
Тогда, когда подавляющая часть экспертов полагает, что перспективы двухсторонних отношений почти не существует, заметна активизация народной дипломатии, в которую вовлечены представители общественных деятелей, организаций и Грузинской Православной Церкви. На фоне полного отчуждения со стороны грузинской общественности, которое вероятно по заслуге получили российские власти, правомерность данных активностей на сегодня является предметом обсуждения.
Касательно дипломатических отношений, аналитики полагают, что восстановление дипломатических отношений с российскими властями равноценно признанию тех новых реальностей, которых так сильно жаждет Россия. В условиях признания оккупированных территорий даже думать о восстановлении дипломатических отношений предположительно будет в корне проигрышным для грузинской стороны. Война 2008 года еще больше увеличила значение политической цели, называемой достижением полной политической независимости от России. Предположительно, признание сепаратистских регионов окончательно порвала ту нить, которая являлась основой политической связи в вопросе урегулирования российско-грузинских отношений. Популистские заявления, сделанные со стороны российской администрации, и ее сторонников, будто России не нравится существующая власть Грузии, но испытывает большие симпатии к грузинскому народу, можно считать попыткой России как-нибудь вернуть влияние в Грузии. Даже поверхностный анализ ситуации дает возможность сказать, что перспектива двухсторонних отношений почти исчерпана, тем временем, мероприятия, которые должны проводиться грузинской стороной, возможно, все больше будут содействовать разобщению и отчуждению.
Однако на вопрос, существует ли иная политика, которую следует проводить в отношении страны оккупанта, ответить должен собственно читатель.
Грузинский институт российских исследований
http://kavkasia.net
10.11.11.