Добрый день! Мой отец Ян Чеснов, когда то во время пребывания в США в 1995 году написал эту статью об одном чеченце Хамиде Озбеке, сейчас я нахожусь в США. Мой отец просил узнать о судьбе этого человека. Можете помочь с этим? Спасибо!
Б. Встреча в США с Хамидом Озбеком.
1. Кто он такой?
Зимой 1995 года я читал в университетах США лекции по антропологии Кавказа в двух далеко отстоящих друг от друга местах: на восточном по¬бережье в Провиденсе и в Вашингтоне. В перерыве между лекциями на пути из одного университета в другой мне довелось посетить че¬ченца Хамида Озбека. Его дом находится в штате Нью Джерси. Неделю я прожил у него. Мы беседовали о чеченской этнографии и о жизни. Я исписал толстую тетрадь. Здесь несколько сюжетов Хамида из этой тетради.
От него забрать меня в Вашингтон согласились друзья. Их автомашина должна была подойти в третьем часу ночи. С вечера в доме Хамида собрались его родственники-чеченцы и родственники его жены Беллы, карачаевки. Таков обычай проводов гостя. Никто не спал. Шла такая беседа, которая бывает между близкими людьми. В ней много молчания, а слова только выражают это молчание, напол¬ненное мыслями и чувствами, вызванными встречей. Все наверняка думали о том, как к этому моменту жизни, ставшему для нас общим, мы шли разными путями. Думалось о прошлом и о том, каким будет наше будущее.
Хамид шёл из Химоя, горного общества в Чечне. Там он родился в 1918 году. Шёл через Вторую мировую войну. Через побег из гер¬манского плена в Италию, а потом в Австрию. Ему удалось спастись от расстрела в 1945г., который был уготовлен Сталиным тем людям, которых союзники выдворяли по Ялтинскому соглашению в СССР. Английскому офицеру он сказал, что он турок. Офицер, глядя в список слов, спросил, как по-турецки будет вода, хлеб и ещё что-то. Хамид ответил, что » су», » чурек» и всё остальное. Оказалось, что всем известные простые тюркские слова спасли ему жизнь. Отправленный в турецкий лагерь он встретил там карачаевку Беллу. Лет одиннадцать прожил в Турции, потом перебрался в Штаты. Трудились здесь все истово. В ночные смены на швейной фабрике женщины засыпали и швейной машинкой калечили пальцы.
Выжили. Дочь Хава живёт с Хамидом. У неё маленькая фирма по торговле зелёным чаем. Себя очень чётко осознаёт чеченкой. Её сын Кенан старшекласник и во всём американец. Всё свободное время сидит около своего любимого компьютера. Но когда начинаются наши этнографические беседы, слушает со вниманием. Своего дедушку обожает.
Почему для Кенана, для любого американского, итальянского или японского парня важно хоть в какой-то мере, хоть одному из тысяч таких молодых людей знать хоть что-то о чеченском Химое? Потому что мы все откуда-то происходим. А истоки наши не такие как стало всё потом. Всё изменилось. Но в человеке должна быть некая неизменяемая сущность. Если она есть, то человек делается благороднее, аристократичнее. В современности аристократом духа делается тот, кто хранит в себе частичку не чванливой, но обособленной этничности.
2. Несколько рассказов Хамида
Горное чеченское село Химой
Село Химой окружёно хуторами. Жило там 270 семей. У нас, как положено было, имелся дом в Химое и на хуторе Ангучи. На хуторах люди жили со скотом зимой, а летом в самом Хамое, на хуторах косили. Овец держали в каменных оградах. Сеяли хлеб, разводили пчёл и охотились. Местность Химоймохк (Страна Химой) древняя. В 1931 году, когда строили дорогу, нашли скелет великана. В горах на красивой поляне находится 12 каменных сидений. Их занимали во время собраний главы наших 12 тайпов (подразделения чеченского этноса, их около 170). В детстве я видел каменный дом с окнами, которые на ночь закрывали огромными камнями.
Отца моего звали Умар. Нас, сыновей, у него было пятеро. Моя мать — младшая жена отца. Она родила меня в поле во время работы. Потом носила меня в люльке на это поле и работала. Однажды «старшая мать» (старшая жена отца) увидела, что около моей люльки стоит какой-то человек, а большая змея подползает к моей матери. Мотыгой она прогнала змею, а человек сам исчез. Мулла сказал по этому поводу, что эти посетители были духи и что у мальчика будет необыкновенная судьба и что его надо беречь.
Мать меня учила быть религиозным. Во время рамазана она будила меня всегда рано, чтобы я успел до восхода покушать. У нас был известный отчаянностью молодец Тама. У него был любимый камень — сидение. Часто он сидел на нём в бурке и точил кинжал. Никому не разрешал там садиться. Мне говорили, чтобы я там не садился, но я, мне было тогда лет семь, сел. Знаменитый кант меня не обидел, стал учиться стрелять.
Я стал тоже кантом («молодец»). Почитал наши обычаи. За один километр от села слезал с коня. И садился на него снова на таком же расстоянии. Всем помогал. Не разрешал девушкам нашим ходить без платка и пре¬пятствовал тому, чтобы они уходили замуж в другие сёла.
Умные волки
Я рано пристрастился к охоте. Кругом водилось много зайцев, лис, кабанов, волков. Барсучье мясо и жир очень ценились как ле¬карство. Во время охотничьих странствий я научился разбираться в полезных растениях. В горах есть растение бостон с большими листьями. Его стебель очень полезен, а разжёванный лист момен¬тально останавливает кровь.
Однажды Тама позвал меня на кражу чужих овец. Ночью мы прошли по лесу больше 10 километров. На одной поляне мой друг остановился и стал выть по-волчьи. Тут же появилось два волка. Сели невдалеке. Мой друг подошёл к ним близко. Он стал говорить: «Вы пойдёте к овечьему загону и постараетесь выгнать оттуда несколько голов. Будете гнать их к дереву, на котором мы спрячемся. Вашу долю мы вам отдадим». Волки ушли и через некоторое время пригнали к нам более 20 баранов. Нескольких мы зарезали. Меня удивило, что волки не тронули выкинутые внутренности. Но отданных им баранов бросили на свои спины и скрылись.
Около Хамоя жил свой волк. Старики ему говорили не трогать наших овец. Волк никогда не нарушил этого требования, а за добычей ходил в Хакматой.
Девушка
Любил ли ты когда-нибудь? У нас есть песня, где девушка так говорит о своей любви: «Сколько я плакала по тебе! А плакала бы камню, который под землёй, то этот камень ответил бы мне. И земля бы растворилась. А ты не отвечаешь».
Мне было 16 лет, когда я влюбился. В одном из наших посёлков была школа. Я хорошо учился, меня переводили два раза в старшие классы. А в 16 лет меня даже назначили директором этой маленькой школы. В том посёлке я и встретил понравившуюся мне девушку. Я внезапно влюбился. От силы нахлынувшего на меня чувства, стали дрожать руки, было то жарко, то холодно. Я смог еле-еле подняться на коня, чтобы ехать домой. Голова очень кружилась. Все удивились, что я подъехал к селу на коне, а не слез заблаговременно, как положено по чеченским правилам. Я зашёл к дяде по отцу. Наверно, в этом решении свою роль сыграло то, что собственные родители не должны видеть у сына никаких проявлений его интимных чувств. Я упал как мёртвый на дядину постель.
Мой двоюродный брат сообщил в мою семью, что со мной что-то стряслось. Все срочно прибыли из Ангучи в Химой. Собрались также соседи. Мне становилось всё хуже. Опух живот. Позвали муллу и он велел зарезать белого барана. Давали какое-то лекарство, полагая, что я отравлен. Позвали мою девушку и попросили её играть около меня на гармони. Через день у меня стала двигаться нога, через несколько дней я поднялся.
Отец девушки, узнав обо всём случившемся, говорил людям, что такой парень долго жить не будет и что из-за его характера его рано или поздно арестуют коммунисты.
В Австрии я работал у богатого крестьянина. Он меня прятал от англичан, которые хотели всех «перемещённых лиц» выдать Сталину. Я хорошо трудился, хозяину я очень понравился. Он мне предложил навсегда остаться у него и жениться на его дочери. Но я не смог пойти на это. Сменил место жительства и, в конце концов, попал в турецкий лагерь.
В лагере я встретил Беллу. Она мне очень понравилась. Я договорился с нею и с её матерью, что я её «украду». Так и сделал. Но нас нашли её братья и хотели меня убить. Но Белла заявила им, что она моя жена и меня не покинет. Её братья не хотели, чтобы их сестра вышла замуж за чеченца. У нас, чеченцев, есть пословица: «Если у тебя жена карачаевка, то ты становишься карачаевцем». Видимо, это говорится потому, что карачаевки очень красивы.
О священном
Святые (аулия) показывается очень редко. В какие-то самые трудные моменты человеческой жизни. Такие случаи бывали во время войны, в том числе и со мной. На земле нет определённого места, где святые пребывают. Они всегда перемещаются.
Несколько раз они меня спасали. В 1939 году 27 июля я нахо¬дился в горах около нашей реки. Вдруг появился неизвестный мне всадник и крикнул, что пойдёт большая вода и что всем надо срочно уходить от реки. Мне он приказал молиться, что и стал я делать. В это время пошла большая волна. В лицо мне ударила грязь, но особого вреда ни мне, ни людям поток не нанёс. Он ушёл в сторону от села.
Однажды в Химое заболела наша соседка. Она очень меня просила найти ей яблоко. Я поехал за 10 километров в Шарой, где был ба¬зар. Там только у одной женщины оказалось только одно яблоко. Денег она за него у меня не взяла. С яблоком я уже направился к больной. По дороге вдруг встречаю старика. Он мне сказал, что ищет яблоко. Я объяснил ему свою ситуацию и отдал ему половину. Через полчаса я был у соседки, которая меня радостно встретила. Она сказала, что полчаса назад она почувствовала себя совершенно здоровой. Я тогда понял, что со мной встретился святой Кунта-хад¬жи. С тех пор я себя всегда считаю его муридом .
Во время войны в одном бою я получил осколочные ранения в жи¬вот, в руку и в ногу. Я подполз под дерево и там лежал. Потерял много крови. Это было в Полтавской области. Местная девочка виде¬ла, что ко мне подходили два человека, одетые во всё белое. Потом эта девочка со своей матерью отнесли меня в безопасное место. Де¬вочка была очень верующей. Говорила, что меня к ней послал Бог. Она никого ко мне не подпускала. Очнулся я весь вымытый и забин¬тованный. С матерью она меня выходила. Из описания девочкой обли¬ка двух мужчин в белом я понял, что один из них был мой учитель арабского языка по имени Исраил, высланный в Сибирь в 1938 году. Другим же был Кунта-хаджи.
Однажды в Турции я сказал жившим там чеченцам, что я последователь кадарийского устаза Кунта-хаджи. Об этом услышала одна женщина и пригласила меня с муллой зайти к ней. Она нас очень хорошо приняла. Потом мулла рассказал мне, что эта семья была очень бедная. К той женщине, терпеливо переносившей нужду, пришёл Кун¬та-хаджи. Он велел искать на их участке под деревом кувшин с золотом. Муж этой женщины со смехом воспринял её просьбу идти копать. Несколько дней он безрезультатно рыл, но вынужден был продолжать это дело по настоянию жены.
В конце недели он нашёл кув¬шин с золотом и эта семья стала богатой.
В 1994 году уже здесь, в США, я был дома один. Было раннее утро. Вдруг передо мной появился Кунта-хаджи. Ничего не сказав, он исчез. Может быть, его появление было знаком того, что я, в об¬щем-то, иду по правильному пути.
О чеченских обычаях
Мы, чеченцы, мусульмане, но наши обычаи столь же своеобразны, как и обычаи любого мусульманского народа. Здесь у нас однажды была свадьба кавказца, женившегося на арабке. Её отцу не понрави¬лось, что у нас на свадьбе мужчины танцевали с женщинами. Я ему сказал, что такое не принято у арабов, потому что у них женщины открывают тело во многих местах. У нас же тело мужчины и женщины должно быть закрыто, за исключением лица и рук. Поэтому танцевать вместе у нас не запрещено.
Наш главный обычай — свобода, которая дороже воздуха и хлеба. В самых тяжёлых условиях мы хотим, прежде всего, свободы.
Наверное, на второе место, следует поставить щедрость. Она сочетается с гордостью. У нас никто не будет просить милостыню. Но дать милостыню-саддаку бедным, сиротам и вдовам — это потреб¬ность . Вот сидит Салаутдин Гугай. Он обеспечивает необходимыми условиями жизни свою одинокую соседку-немку, которой 85 лет.
Гостеприимство мы ценим в себе и в людях. Перед Первой миро¬вой войной случилось, что в Чеберлое у мужчины по имени Гама гос¬тил человек. Брат Гама подстерёг уезжавшего гостя и отнял у него коня. За содеянное Гама убил брата.
В обычной жизни очень важно встать на чужое место. Тогда мож¬но понять, какое надо принимать решение. Этому нас с детства учи¬ли наши старики.
Наконец, надо сказать об уважении (сийдар). Оно особенно не¬обходимо по отношению к женщине, а также к старшему. В наших семейных обычаях считается, что сын ради уважения отца должен вы¬полнить любую его просьбу, хоть в огонь прыгнуть.
Ты спрашиваешь, что такое яхь? Яхь — это соревнование в благородстве. Это значит всегда идти впереди. И главное не изменять¬ся внутренне при всяческих обстоятельствах жизни. Говорится: «Для яхь имеющего молодца место везде открыто».»Яхь йолуш кант» («моло¬дец , имеющий яхь») — это наши герои. Назову Маадин Джамирзу, Шото Астамира, Нохчу Куоту. О них мы поём песни.
Сейчас для всех яхь состоит в том, чтобы держать национальные обычаи. Мы, чеченцы, все равные. Не надо много говорить «я», надо «мы». Здесь, в Штатах, мы поддерживаем борьбу чеченцев за свободу, протестуем против войны. Но мы все на стороне российской демократии. А во время Олимпийских соревнований желаем победы русской команде. Мне, как старшему, часто приходится устраивать браки. Здесь мы, кто с Кавказа, не подчёр¬киваем свою национальность. Говорим «мы — кавказцы». Если я не нахожу молодому кавказцу подходящей девушки — соотечественницы, я женю его на здешней русской.
Лев Чеснов (США)
Chechenews.com
15.04.12.